Иностранная пресса о России и не только

До начала февраля разделение труда в российской внешней политике функционировало безупречно. Министр иностранных дел Игорь Иванов играл роль национального ястреба, выступая строго с антиамериканских позиций и всегда несколько хвастливо. Внутри страны это льстило великорусским патриотам и, в случае необходимости, усиливало внешнеполитическое давление. Президент Владимир Путин, не случайно примкнувший 11 сентября к антитеррористической коалиции, позиционировал себя в качестве умеренной и прагматичной силы, которую Запад просто вынужден поддерживать, если не хочет воцарения в России антизападнических традиционалистов.

Когда в начале недели Игорь Иванов сообщил, что Россия в Совете Безопасности ООН ни в коем случае не станет воздерживаться при голосовании по новой иракской резолюции, то сначала всем показалось, что это вполне в рамках его амплуа. Однако до сих пор Москва не занимала столь безапелляционную позицию. Как раз во время визита в Иран в Тегеране министр иностранных дел поведал президенту Мохаммаду Хатами, что Россия готова охотно стать творцом глобального антивоенного альянса. Само собой разумеется, с участием Ирана, чье сотрудничество с Москвой в области ядерных технологий давно является бельмом на глазу у Вашингтона. Это было ударом ниже пояса.

Путин берет новый курс?

Обговорил ли Иванов это заранее с Путиным или действовал самовольно? Глава Кремля до сих пор не высказался по этому поводу. Между тем в среду в Токио заместитель министра иностранных дел Георгий Мамедов уже снова говорил в примирительных тонах. "Россия надеется, что ей не придется воспользоваться своим правом вето", - сказал Мамедов, выступая на пресс-конференции перед японскими журналистами. Это "означало бы коллапс дипломатических усилий".

Вопрос остается открытым? Российские наблюдатели опасаются, что Путин шаг за шагом отходит от взятого в сентябре 2001 года проамериканского курса. Голос главы Кремля тогда был в России гласом вопиющего в пустыне, и его предложение сотрудничества с американцами вызвало у российской элиты замешательство. С революцией, произведенной в астрономии Коперником, сравнил неслыханный для российского менталитета поступок Путина обозреватель "Новой газеты" Андрей Пионтковский. Поскольку российской элите легче принять "ценности бенладенизма", чем жизненную философию американцев. Сопротивление в армии, в Министерстве иностранных дел и внутри олигархических промышленных кланов было массовым. Только каждый остерегался высунуться первым.

Выступление Иванова могло бы стать знаком возврата к прошлому. В беседе с нашим корреспондентом Пионтковский сказал, что вето ? это сигнал смены внешнеполитического курса и победы антиамериканских сил. Глупо верить, что на фоне антивоенной оси Париж-Берлин-Москва в России укрепляются позиции сторонников евроцентристской ориентации. У европейцев среди российского истеблишмента нет влиятельных сторонников, если не считать некоторых интеллигентов. Россия не стала союзницей Европы только из-за того, что она с ней в одной связке. Одним словом, вместе с антиамериканскими силами победы в России добилась вся антизападная партия.

Министерство иностранных дел почувствовало свой шанс и использовало раскол на Западе, чтобы подогреть интерес к идее "многополярного мира", ставшей столь любимой после крушения СССР. До того как президент Франции Жак Ширак и федеральный канцлер Герхард Шредер стали активно вовлекать главу Кремля в антивоенный альянс, казалось, что она давно отжила свое. Что они при этом не заметили, так это то, что их тактическое наступление опять подготовило в России почву для общественно-политических сил, взгляды которых обращены в прошлое. Само собой разумеется, и внешнеполитической элите это также известно, что Париж и Берлин в обозримом будущем в случае реальной опасности останутся на стороне Вашингтона. Москва как временный партнер в случае конфликта вряд ли может рассчитывать на взаимопонимание, и в чрезвычайной ситуации она окажется в одиночестве. Поспешат ли европейцы на помощь Москве, если для России возникнет угроза со стороны Азии?

Вето ? это глупость?

В представлении российской элиты Москва находится в собственной, отдельной и независимой вселенной, которая не нуждается ни в каких союзах. И это мистическое представление о мироздании еще очень далеко от европейско-американского спора: Кант или Гоббс.

Западная ориентация Путина преследовала тем временем высокую цель: Кремль видел в ней возможность быстрее интегрироваться в мировую экономику. Только так можно осуществить в России политическую и общественную модернизацию.

Только экономически сильная Россия может вернуть себе ключевые позиции на международной арене. Поэтому тесное сближение с Западом не нужно приравнивать к окончательному отказу от геополитических интересов или к признанию западной системы ценностей. Однако оно отражает освобождение от идеологического балласта и более широкое восприятие реалий. Москва в международной иерархии довольствуется вторым местом после США, но хочет быть впереди европейцев. Для этого Путин даже готов довольствоваться "бинарной однополярностью", иначе говоря, оказаться вторым в американском тандеме. Подтверждением этому служит тот факт, что с 11 сентября наблюдается приток американских инвестиций в Россию.

Перспектива модернизации могла бы теперь стать основой диспозиции. Так считает и Вячеслав Никонов из московского фонда "Политика": "С российской точки зрения, вето ? это настоящая глупость". Европа, говорит он, никогда не могла бы заменить России США - страну, которая, исходя из геополитической обстановки, единственная может быть российским стратегическим партнером.

Внутриполитические мотивы Никонов не считает веским основание для применения права вето. В качестве расхожего аргумента противники войны напоминают о российских мусульманах, которые должны чувствовать себя обиженными на Москву. Но, поскольку мусульманская община до сих пор спокойно относилась к "домашней" войне в Чечне, это возражение не кажется обоснованным. А к парламентским и президентским выборам в декабре нынешнего и марте следующего года война в Ираке будет благополучно забыта, считает Никонов. Что же в этом случае определяет позицию Кремля? Растущее давление на президента со стороны его антизападного окружения?

Вина в этом лежит частично и на Соединенных Штатах, которые не сразу открыли Путину путь в Багдад. "Вашингтон сделал недостаточно для того, чтобы гарантировать, что новый режим вернет России иракский долг в и учтет российские интересы в нефтяной сфере", - считает Никонов. Хотя с момента установления контактов по этому вопросу прошло более полугода, стороны ни на шаг не продвинулись вперед.

Это подрывает доверие к российскому президенту, который в год выборов не может держать противников в узде одними лишь добрыми пожеланиями. Уже в конце января наблюдатели, присутствовавшие на конференции американского Фонда Карнеги, заметили, что "партия власти" обвиняет главу Кремля в приспособленческом курсе и не боится тем самым подорвать его позиции.

Это должно беспокоить президента, который, правда, имеет высокий рейтинг у избирателей, но сильной властью похвастаться не может.

Россия находится в парадоксальной ситуации. Если она вместе со старой Европой выступит против войны в Ираке, это, пожалуй, будет противоречить ее интересам, которые заключаются в быстрой модернизации и интеграции в мировую экономику.