Иностранная пресса о России и не только

Тридцать лет назад чемпионат СССР среди юниоров стал для меня первым состязанием национального уровня. Двадцать лет назад в Москве я стал самым молодым в истории шахмат чемпионом мира. На прошлой неделе в Испании я играл последние серьезные партии и победил на турнире в Линаресе в девятый раз. После тридцатилетней карьеры профессионального шахматиста, два последних десятилетия которой я был лучшим, я решил уйти из профессиональных шахмат.

В наше время не принято уходить, пока ты на вершине, но я человек, которому нужна цель, который хочет влиять на события. О моих достижениях и значении судить не мне, но я чувствую, что больше не играю в шахматах важной роли. Поскольку титул абсолютного чемпиона недостижим из-за политического хаоса, царящего в мире шахмат, я вынужден все время повторять одно и то же.

Я всегда ставил перед собой амбициозные цели, и многих из них мне удалось добиться. На шахматной арене я достиг всего, чего можно достичь, может быть, большего, чем любой шахматист в истории. Но есть и другие сферы, где я еще могу влиять на события, ставить перед собой новые цели, находить новые каналы для своей энергии. В 41 год я считаю, что еще могу многого добиться. Опыт, приобретенный в шахматном мире, дает мне прекрасную основу для достижения новых целей.

В последние годы я уделяю много времени написанию книг из серии "Мои великие предшественники". Изучая развитие шахматных идей через жизни таких великих игроков, как Эммануил Ласкер и мой учитель Михаил Ботвинник, я понял, что шахматы научили меня многому во всех аспектах жизни и могут сделать то же для других.

Анализ истории шахмат синтезировался у меня в голове с опытом игры против компьютеров. На протяжении 50 лет, с первых дней компьютерной техники, шахматы признаны уникальным полем сражения умов. Мир следил за моими матчами с "Deep Blue", "Fritz" и Junior, как за состязанием человека с машиной и возможностью увидеть, как компьютеры "думают". Эти компьютеры просматривали миллионы позиций в секунду, оценивали каждую из них, чтобы найти математически лучшие ходы. Тем не менее человек, видящий за секунду две-три позиции, но обладающий интуицией и опытом, может соперничать с такими машинами.

Суть процесса принятия решений мало изучена, и меня увлекла возможность использовать свои знания, чтобы осветить эти вопросы. Сейчас я работаю над книгой о том, как жизнь подражает шахматам, которая выйдет осенью в издательстве Penguin. В ней исследуется уникальная формула, которую люди используют при мышлении и решении проблем. Например, то, каким образом надежды и сомнения влияют на обработку информации или на наше поведение в моменты кризисов. Я надеюсь, что она станет руководством по совершенствованию этих процессов.

В последние несколько лет я прочел ряд лекций о шахматных темах в жизни, особенно в бизнесе и стратегии. Реакция была ошеломляющей и поучительной, и я провожу множество важных линий. Например: разница между стратегией и тактикой, как тренировать интуицию и сохранить творческое начало в эпоху анализа. Особенно интригует тема интуиции. Когда я анализировал партии чемпионата мира 1894 года между Ласкером и Вильгельмом Стейницем, я просматривал их собственный анализ и комментарии других ведущих игроков того времени. Все они ошибались во время анализа чаще, чем шахматисты во время игры! Интуитивные решения игроков во многих случаях были правильными, гораздо чаще, чем когда у них было сколько угодно времени для анализа.

Чем дольше я изучал безграничное царство человеческой мысли, тем труднее мне становилось ограничивать свою энергию 64 черными и белыми клетками. Огромная работа, необходимая, чтобы оставаться на вершине, приносила все меньше и мне, и миру шахмат. Каждый год надо заниматься все больше, чтобы не отстать от молодых соперников, которые используют мою методику и бесконечно тренируются с компьютерами. Открывающиеся варианты должны быть проанализированы на дюжину ходов вперед, и у тебя появляется "база данных в голове", которая включает в себя десятки тысяч ходов и постоянно обновляется.

Я буду отдавать много времени дорогим мне шахматам. Одна из задач - пропаганда шахмат в образовании. Американский Шахматный фонд Каспарова поддерживает шахматы в школах и разрабатывает программу шахматных уроков. Шахматы могут многое дать миру, особенно молодежи, для которой полезно дисциплинированное мышление, доброжелательная конкуренция и знание о последствиях своих решений. Многие исследования показали, что дети, играющие в шахматы, лучше сдают экзамены и даже лучше себя ведут. Шахматы стимулируют воображение и расчет, улучшают внимание.

Но главную роль в моем решении использовать свои ресурсы шахмат сыграл мой интерес к политике. Многие годы я являюсь горячим приверженцем демократии в России, я участвовал и в политической деятельности. Теперь я смогу делать это с решимостью и страстью, которые раньше отдавал шахматам.

Я думаю, что мои способности и опыт окажутся полезными в сфере политики. Можно многое сказать о способности шахматиста видеть всю доску. Многие политики настолько сосредоточены на одной проблеме, на одном аспекте проблемы, что не понимают - решение может требовать действий в области, казалось бы никак с проблемой не связанной. Шахматисту же свойственно видеть картину в целом. Збигнев Бжезинский недавно назвал геополитику "огромной шахматной доской", и эта аналогия справедлива во многих отношениях. В шахматной партии нет единственного решения, надо учесть все факторы, чтобы принять стратегическое решение.

Меня, как и всех, пугает длинный список проблем, стоящих перед сегодняшним миром. Меня тревожит еще более длинный список предлагаемых решений и то, что их сторонники считают многие из них единственными. Они не видят всей доски, и поскольку смотрят слишком узко, предлагают узкие решения. Наши лидеры должны мыслить амбициознее.

Пришло время для амбиций. Победа на Украине и изменения на Ближнем Востоке - это последние символы того, как демократия сегодня господствует в мире в экономическом, военном и нравственном отношении. Мы должны управлять этим процессом, ставить глобальные задачи и завершить эпоху благодушия и уступок, воплощением которой стала ООН. В политике, как в шахматах, как в войне, как в бизнесе, когда появляется преимущество, его надо использовать быстро, иначе ты его теряешь. Впервые в истории у нас появилась возможность поставить шах и мат тирании. Преимущество в основном на стороне демократии.

Увы, у меня дома это пока не так. Россия переживает кризис, и каждый честный человек должен встать и оказать сопротивление диктатуре Путина. В российской политике слишком много генералов и полковников и слишком мало интеллекта. (Даже шахматы в России в упадке, а это симптом серьезной болезни.) Я надеюсь, что моя способность к стратегическому мышлению поможет моей родине. Мы должны действовать сегодня, чтобы объединиться и создать настоящую демократическую оппозицию режиму Путина. Теперь я могу предложить не только свое имя, но и активное участие.

Мою роль в России еще предстоит определить. Меня волнует новая стратегическая баталия, которая разыгрывается на большой доске. В то же время я понимаю, что это не игра, а подлинная борьба за будущее моей страны. Я готов к главному сражению своей жизни. Когда я смотрю на своего восьмилетнего сына, я понимаю, что ставки в этой борьбе не могут быть выше.

Многие зажиточные россияне отправляют детей в школы за границу, подальше от опасностей, которые создает авторитарное руководство. У большинства моих соотечественников такой возможности нет. У меня она есть, но я хочу, чтобы мой сын вырос в стране, где он родился. Я не хочу, чтобы он боялся военной службы на противозаконной войне, чтобы он боялся репрессий. Я хочу, чтобы мой сын жил в свободной стране, чтобы он гордился своей страной и своим отцом.

Мой уход из шахмат не означает борьбу за президентство или другой высокий пост, хотя я не готов это исключить. Речь идет о том, чтобы противостоять авторитарному режиму и добиться позитивных перемен. В России миллионам таких, как я, нужна свободная пресса, законность и честные выборы. Моя новая задача - бороться за эти перемены ради этих людей.