Иностранная пресса о России и не только

Грубое вмешательство Кремля в украинские выборы, включая жесткое лоббирование в пользу преступника, отбывшего срок, удивило Запад по обе стороны Атлантики. Впрочем, для тех, кто обращает внимание на Россию Владимира Путина, это не должно было стать сюрпризом. Наоборот, отношение Кремля к украинским выборам является логическим продолжением политики, которую Путин в последние четыре года проводит дома.

Позвольте мне напомнить вам о свершениях Путина после того, как Борис Ельцин покинул пост президента 31 декабря 1999 года и оставил Путина своим наследником. Объявив себя и Россию друзьями демократии и Запада, Путин медленно и систематично начал усиливать контроль государства над обществом и важнейшими российскими институциями.

Он уничтожил СМИ, почти не оставив места для проявлений несогласия. Национальные телеканалы находятся под жестким государственным контролем. Совсем как в советские времена, редакторов раз в неделю вызывают в Кремль, чтобы дать указания по поводу того, какие новости надо освещать, а какие нет, какие гости должны появляться в (записанных заранее) шоу и на сколько секунд, а какие нет. Ничего не показывают живьем, спонтанность опасна. Даже канал "Культура" недавно получил список нежелательных гостей.

Малейшее отклонение может кончиться наказанием. Кремль решил, что в сентябре Раф Шакиров, главный редактор газеты "Известия", слишком эмоционально освещал кризис с заложниками в Беслане, поскольку он поместил на первой полосе фото мертвого ребенка, и его быстро уволили.

Никто не осмеливается критиковать Путина и его политику на общенациональном уровне. Таким образом Кремль предотвращает появление альтернативы Путину - того, кто сможет оспаривать его политику. Кстати, отсутствие альтернативы является важной причиной высокого рейтинга популярности Путина в стране.

Путин уничтожил систему сдержек и противовесов, превратив парламент в собрание согласных, используя для этого слабую партийную систему и манипулируя освещением кампании в СМИ, решая, каким кандидатам следует уделять благосклонное внимание, а каким не следует. Господства над парламентом ему было недостаточно. Он воспользовался страхом, посеянным терактом в Беслане, чтобы отменить демократические выборы губернаторов. Теперь он собирается назначать глав 88 регионов, нарушая сущность федеративного устройства России.

Научное сообщество также подверглось атаке: к лишению свободы приговорены Игорь Сутягин (15 лет лагерей за анализ опубликованной информации) и Валентин Данилов (14 лет лагерей особого режима без права на помилование за продажу научной информации, являющейся, как утверждают его защитники, общедоступной). Обоих обвинили в государственной измене.

Под прицелом и бизнес. Путин находится на переднем крае наступления, цель которого - перераспределение наиболее привлекательной собственности и запугивание бизнесменов, возжелавших слишком большой власти и независимости. Нам напоминают об этом, время от времени показывая самого богатого человека России Михаила Ходорковского сидящим в клетке в зале суда.

Ходорковский, глава компании ЮКОС, был арестован больше года назад по обвинениям в неуплате налогов. С тех пор он находится в тюрьме, суд над ним тянется бесконечно, в то время как ЮКОС, крупнейшую и наиболее успешную компанию страны, медленно уничтожают. Через каких-нибудь две недели ее главный актив должен быть продан за треть рыночной стоимости государственной газовой монополии "Газпром".

На всем этом лежит призрачный, но бесспорный отпечаток деятельности спецслужб. Путин наполнил бюрократию бывшими и нынешними офицерами ФСБ. Многие думали, что эти новые сильные руки сделают что-нибудь с коррупцией эпохи Ельцина. Они сделали еще хуже. Взятки выросли как минимум на 30%. "Они берут с нас (бывших коллег) даже больше, чем ельцинские ребята", - удивленно сказал мне бывший генерал КГБ, сейчас работающий в области финансов. Видимо, он ожидал, что бывшие товарищи по оружию сделают ему скидку. Они не сделали.

Все это можно выразить одним словом - контроль.

По профессии Путин - человек контроля. Значительную часть жизни он провел в КГБ, которому коммунистическая партия доверила охрану режима. КГБ хорошо учил своих солдат, с его менталитетом нелегко расстаться, а его императивы оказались сильнее, чем склонность Путина к демократии.

Демократия, которая требует от правящей партии признания неизбежного поражения на выборах, является неприемлемой угрозой. Успешная народная революция на Украине - двойная угроза, так как подает опасный пример народу России. Путин и его окружение прекрасно осознают эту опасность. Вне зависимости от того, что Путин говорит публично (или в частном порядке президенту Бушу) о своем видении особого пути демократического развития России, он принимает все меры предосторожности, чтобы не допустить существования подлинной демократии у себя.

Путин намерен восстановить контроль во всех сферах жизни, снова превратить страну в "сверхбюрократическое государство", где бюрократия, в лучших советских традициях, не ответственна ни перед кем кроме самой себя.

Почему страсть к контролю должна останавливаться у границ страны, если Кремль хочет доминировать в бывших советских республиках? Газета "Комсомольская правда", близкая к высокопоставленным чиновникам, ясно формулирует цель: "восстановить великую империю, которой боялись все в мире", как СССР.

Почему дважды отсидевший преступник, а ныне премьер-министр Украины Виктор Янукович получил такую яростную поддержку со стороны Путина, который два раза побывал на Украине, публично помогая его президентской кампании? Потому что Януковичем легко манипулировать, его легко контролировать именно из-за его преступного прошлого. Его соперник, Виктор Ющенко, заявил о своем намерении сблизить Украину с Европейским союзом и НАТО и явно будет сопротивляться попыткам Кремля насадить на Украине политику советского образца. Его контролировать российскому "большому брату" будет трудно.

Почему принадлежащие государству российские СМИ без устали изображают демократически избранного президента Грузии Михаила Саакашвили врагом России, а белорусский диктатор Александр Лукашенко оказывается добрым другом (пусть и немного не в своем уме)? Потому что Саакашвили стал президентом в результате народного бунта против неизлечимо коррумпированной бюрократии. Его первые реформы были направлены на изменения в управлении и чистку от коммунистических чиновников.

Саакашвили и Ющенко представляют реальную угрозу для Путина; эти лидеры способны вдохновить людей на демократическое развитие за пределами своих границ, во всем бывшем СССР.

Что это сулит нам? Если я что-то понимаю в российской политике, нам следует ждать от Кремля еще большей жесткости как внутри страны, так и на международной арене, и растущего сопротивления в российском обществе.

Первое уже происходит. Готовящийся закон о терроризме позволит приостанавливать действие конституционных свобод на 60 дней. Людмила Алексеева, возглавляющая Московскую хельсинкскую группу, говорит: "Российские власти принимают меры предосторожности на случай чего-то вроде "оранжевой революции" в Москве".

Месяц назад Михаил Юрьев, председатель правления группы "Еврофинанс", имеющей, как полагают, тесные связи с кремлевскими бюрократами в погонах, написал программу для России. Впереди две важных цели, писал он в "Комсомольской правде": восстановление Российской империи и превращение многонациональной страны с многообразием религий в единую нацию - русскую и православную. "Интересы других наций не должны нас беспокоить", - заявил он.

Обе цели требуют четкого определения понятия "враг государства". Такие враги - те, кто выступает за переговоры о прекращении войны в Чечне, те, кто прислушивается к советам Всемирного банка и Международного валютного фонда, равно как и "к поучениям Запада по поводу нашей политики и экономики". Среди врагов России также те, кто высказывается в пользу профессиональной армии; те, кто против преподавания православия в государственных школах; те, кто выступает за свободу прессы; и те, кто против превращения бизнеса в козла отпущения. Короче говоря, все, кто против режима и его политики, должны быть объявлены врагами государства.

Статья Юрьева не стоила бы упоминаний, если бы она не отражала мышления, существующего в Кремле. Как бы пугающе это ни звучало, за этими рассуждениями стоит простая идея: подготовить общественное мнение к насильственному переделу собственности, ее изъятию у тех, кто не вполне лоялен Кремлю, и передаче тем, кто лоялен. (Некоторые ястребы говорят о передаче всех "неправославных" компаний, принадлежащих евреям и мусульманам, тем, кто принадлежит к этническому и религиозному большинству).

Насколько далеко зайдет эта политика передела собственности, зависит от самого Путина: захочет ли он сопротивляться давлению бюрократов в погонах, связанных со спецслужбами, или решит подчиниться интересам взрастившей его конторы, КГБ.

Что касается вероятности того, что политическое сопротивление перекинется с Украины на Россию, здесь предсказывать трудно. Россия простирается на девять часовых поясов, и из-за этого намного труднее сплотить страну вокруг альтернативного политика, если все электронные СМИ находятся в руках государства. Новые ограничительные законы о политических партиях, равно как и новые правила парламентских выборов не облегчают задачу.

И все же я чувствую беспокойство слушателей радио "Эхо Москвы", где по воскресеньям веду политическое ток-шоу. Средние бизнесмены думают, не возьмутся ли теперь за них. Интеллектуалы недовольны ограничениями, введенными для прессы. Отмена многих государственных услуг, урезание системы пособий, сильнее всего ударяющее по неимущим, излишества, предоставляемые государственным чиновникам, заставляют задуматься многих яростных сторонников Путина.

Несмотря на впечатление, которое может создаться на Западе, россияне не питают отвращения к демократии; опросы снова и снова показывают, что большинство россиян хотело бы жить в "нормальной стране", то есть процветающем и демократическом государстве европейского типа.

Конечно, перемены не придут извне. Россиянам не стоит ждать помощи от больших и маленьких западных братьев. Задача сделать страну свободной - в наших руках. Я хочу верить, что мы это можем.