Иностранная пресса о России и не только

Неужели надежда на мир в Чечне окончательно исчезла на этой неделе с объявлением о смерти Аслана Масхадова, руководителя сепаратистского сопротивления?

Рассматривавшийся на Западе как последний партизан, способный вести диалог с Москвой, бывший офицер Красной армии Аслан Масхадов со времени своего избрания президентом Чеченской Республики в 1997 году считался умеренным лидером.

Будучи мусульманином, но считая себя в первую очередь сторонником национальной независимости, он неоднократно призывал к перемирию. Но безрезультатно. После второго военного наступления Москвы на Грозный в октябре 1999 года, заставившего его оставить власть, он также осуждал террористические акты против мирных граждан. Но он так и не вывел свою страну из эскалации террора.

Прислушивались ли к нему в Кремле? Имел ли он реальный вес в глазах партизанских командиров? Его представители, в том числе Ильяс Ахмадов, в июле 1999 года ставший министром иностранных дел Аслана Масхадова, утверждают, что да. Это был "настоящий офицер, человек чести". Он "пытался не допустить распространения конфликта на весь Северный Кавказ. И теперь ситуация грозит стать неуправляемой", - говорит Ильяс Ахмадов.

Кремль этого мнения не разделяет. В глазах Владимира Путина Аслан Масхадов уже давно не был заслуживающим доверия партнером по переговорам. Он стал таким же "международным террористом" и "бандитом", как Шамиль Басаев, радикальный лидер повстанцев, который взял на себя ответственность за кровавый захват заложников в школе города Беслан (в сентябре прошлого года в результате этой акции погибло 350 человек).

Русские обвиняли Аслана Масхадова в многочисленных терактах. Если судить по информации ФСБ, фигура умеренного Масхадова была всего лишь маской, призванной ослабить позиции России на мировой арене. Таким же маскарадом, дескать, была и его ссора с радикальными исламистами вроде Шамиля Басаева, который одно время был его премьер-министром.

Не разделяя этой совершенно параноидной версии российских спецслужб, Сирилл Глоаген, специалист из французского Института геополитики, в сентябре прошлого года в интервью Le Figaro подтвердил факт утраты Масхадовым доверия к себе: "После своего избрания в январе 1997 года он так и не сумел взять Чечню под свой контроль. С этого времени чеченский конфликт развивается в силу своей внутренней динамики, которую уже ничто, судя по всему, не может остановить". Конфликт не мог остановить ни Масхадов, ни гипотетическое обретение независимости, которая, по мнению Сирилла Глоагена, стала бы равносильна "выдачи карт-бланша для всех ультрарадикальных сил, действующих на чеченской земле".

Следует ли, однако, полагать, что смерть Масхадова улучшит ситуацию, как это утверждает Кремль? В действительности она только усиливает радикализм. Прежде всего, со стороны партизан. "После гибели того, кто воплощал собой сепаратизм и борьбу за статус Чечни, верх возьмут Басаев и ему подобные - люди, считающие себя поборниками международного джихада", - говорит политолог Андрей Пионтковский из Центра стратегических исследований.

Кремль также не видит перспектив для мирного решения. Со смертью Масхадова Владимир Путин избавляется лишь от одной заботы: теперь ему никто не будет навязывать переговоры о мире с достойной чеченской политической фигурой. Ни один глава государства, и уж точно не Джордж Буш, не будет оказывать на него нажим, требуя вступить в переговоры с чеченским повстанческим движением, состоящим на довольствии радикальных исламистов.

Благодаря этой военной операции глава российского государства снискал популярность у населения, с тревогой взирающего на то, как великая Россия сжимается подобно шагреневой коже. Но в более долгосрочном плане он многим рискует.

Систематическое использование насилия, как единственный метод решения проблем, начинает рассматриваться скорее как признак слабости, чем как признак силы. Готовность российского лидера систематически рубить высовывающиеся головы под предлогом, что они могут бросить на него тень, свидетельствует о некоторой нервозности, в то время как русские ждут спокойной силы уверенного в себе политического руководителя.

В геополитическом плане ставкой в игре является уже стабильность на всем Кавказе, а не только в Чечне. Ибо, подобно большевистской революции, джихад, каким его себе представляют экстремисты, не знает границ.