Иностранная пресса о России и не только

Как только поздней ночью в конце октября в тюрьму "Абу Грейб" прибыла новая партия заключенных, тюремщики сразу же за них принялись.

Солдаты вытащили семь заключенных из камер, швырнули их на пол посередине помещения, а потом один солдат, разбежавшись, ударил по груде из тел. Он повторил это еще несколько раз, прыгая по людям так, как если бы это была куча осенних листьев. Остальным солдатам предлагали к нему присоединиться. Заключенных заставили раздеться и мастурбировать, на головы им надели пластиковые пакеты. Солдат наступал им на пальцы ног и рук.

"Грейнер засунул голову заключенного себе под мышку и стал с силой наносить удары в область виска", - рассказал младший сержант Джереми Сивиц в своих показаниях, данных под присягой, о другом обвиняемом солдате Чарльзе Грейнере. "Грейнер так сильно бил кулаком заключенного, что тот потерял сознание. Грейнер смеялся и шутил, как будто ему это нравилось. Он подошел к груде заключенных, которые еще были одеты, поставил на них колено и велел мне его сфотографировать", - продолжал он.

Показания младшего сержанта Сивица, данные им в ходе следствия в январе, были обнародованы адвокатом другого обвиняемого в четверг. Показания эти в наглядных, но лишенных эмоциональности выражениях описывают события той ночи необоснованного и бессмысленного насилия. Адвокаты обвиняемых объясняют их поведение тем, что солдаты действовали в соответствии с приказами военной разведки, и их целью было заставить заключенных говорить.

Вчера вечером адвокаты Сивица повторили это утверждение. Они сказали, что, рассчитывая на снисхождение, младший сержант Сивиц, первый из обвиняемых, кто предстанет перед военным судом, должен признать себя виновным и дать показания против остальных.

Однако та картина извращенного разнузданного веселья, которую он описал в своем заявлении, не имеет никакого отношения к приказам свыше и к получению информации.

"Она смеялась, когда заключенных заставляли делать всякие вещи", - описывает Сивиц поведение рядовой Ингланд, которой тоже предъявлено обвинение.

По словам Сивица, солдаты понимали, что то, что они делают, неправильно. На вопрос о том, могло ли это происходить в присутствии кого-то из начальства, Сивиц ответил: "Черт, конечно нет. Нам бы за это досталось. Наши командиры думают, что надо поступать по правилам. Если бы они знали, что происходит, мы бы за это поплатились".

В начале вечера сержант Иван Фредерик небрежно велел Сивицу пойти с ним туда, где находились заключенные. По словам Сивица, заключенные стонали и кричали, когда их били. Взводный сержант, находившийся на верхнем ярусе, услышал эти крики и велел прекратить избиение. При этом солдат удивила резкость его тона. Однако через две минуты взводный сержант ушел, а солдаты снова взялись за свое.

"Потом Грейнер и Фредерик заставили заключенных раздеться, - рассказывает Сивиц. - Грейнер сказал это по-арабски". Потом, поскольку заключенные сразу не подчинились, они отвели их в сторону, и Грейнер приказал им сесть.

"Не знаю, что спровоцировало Грейнера, но он наклонился над одним из заключенных, надел ему на голову пакет и стал его бить, пока тот не потерял сознание".

"Я подошел к нему посмотреть, жив ли он еще. Я видел, что он без сознания, потому что он лежал неподвижно с закрытыми глазами, но его грудная клетка поднималась и опускалась, так что я понял, что он еще жив".

Грейнер был немногословен. Как говорит Сивиц, он пожаловался, что ушиб руку, а потом пошел фотографироваться на фоне лежащих друг на друге тел заключенных.

Сержант Фредерик стоял напротив другого заключенного. "Без всяких причин он ударил его в грудь, - говорит Сивиц. - Заключенный глотнул воздух и согнулся. Он сказал, что не может дышать. Они послали за врачом, чтобы он помог заключенному восстановить нормальное дыхание. Фредерик сказал, что думает, что вызвал у заключенного остановку сердца".

Младший сержант Сабрина Харман и рядовая Ингланд "позировали для фотографий на фоне заключенных с поднятыми большими пальцами".

На вопрос о причинах того, что происходило, младший сержант Сивиц говорит: "Я не знаю. Может, у кого-то был плохой день, а может, нет. Для меня это был обычный день, если не считать того, о чем я вам рассказал".

Описывая настроение сержанта Фредерика, он сказал: "Он был, как всегда, сдержан". Харман, по его словам, по-видимому, все это было несколько неприятно, но, впрочем, она тоже смеялась, как и сам Сивиц, как он вспоминает.

"Что же вам показалось смешным?" - спросили его. "Когда заключенных заставили сделать пирамиду".

Тот вечер не был единичным случаем. Сивиц описал, как другой ночью на заключенного натравили собаку, а в другой раз приковали наручниками к кровати.

"Грейнер был в одном помещении с ним, - рассказывает Сивиц, - на ногах заключенного виднелись раны от картечи". Грейнер бил заключенного, метя по его ранам. "Он делал ему больно, заключенный кричал и просил прекратить, говоря "Мистер, мистер, пожалуйста, хватит" или еще что-то такое".

"Мне кажется, в определенный момент Грейнер, дразня заключенного, сказал тоненьким голоском: "А что, больно?" - добавил Сивиц.

Адвокат Грейнера заявил, что не видел показаний Сивица, но сомневается, что его подзащитный мог ударить заключенного. "Я думаю, он не такой человек, - сказал адвокат Уомак. - Он сделал бы это, если бы ему приказали". Он говорит, что на одной из фотографий есть солдаты военной разведки и это означает, что они были в курсе происходящего.

"Сивиц, как вам известно, заключил с правительством сделку, он просит о снисхождении в обмен на показания против других людей, - говорит Уомак. - Он по определению должен сообщать негативную информацию о других, иначе сделка не состоится".

Адвокат Фредерика Гэри Майерс также отверг эти обвинения, он считает, что показания Сивица связаны с его собственным признанием вины и не имеют отношения к виновности или невиновности его подзащитного.

Адвокат Сивица не дает комментариев по этому поводу.

Сам Сивиц на вопрос следствия о том, считал ли он какие-то из описанных инцидентов нарушениями, отвечал: "Все это было неправильно". Почему же он не сообщил о них? "Меня просили не сообщать, а я хотел поддерживать со всеми дружеские отношения. Теперь я понимаю, что дружеские отношения со всеми могут дорого обойтись".

"Я неправильно себя вел во время описанных выше инцидентов, - сказал он, - я должен был что-то сказать".