Иностранная пресса о России и не только

Примирение Польши с Россией поможет стабилизации и единению Европы, предполагает обозреватель The New York Times Джуди Демпси. Это также будет способствовать интеграции России в Европу в период, когда ЕС нащупывает свою новую роль в ситуации, когда для США приоритетными становятся отношения с Китаем.

Западная Германия в 1951 году постаралась помириться с Францией, позднее инициировала процесс примирения с СССР и в 1970-е годы протянула руку Польше. Но отношения Берлина с Варшавой доселе остаются напряженными еще и потому, что Польша подозрительно воспринимает политические и экономические германо-российские связи, отмечает автор.

После краха коммунистического режима в Польше ни польские политики-националисты, ни российская сторона особенно не стремились к примирению, так как оно предполагало бы рассмотрение вопроса о Катыни, табуированного при советской власти, считает автор. У Ельцина и Горбачева хватило смелости признать, что убийство осуществлено НКВД, и создать совместную комиссию. Позднее Путин комиссию распустил, сообщив, что ее задача выполнена. По мнению некоторых аналитиков, Путину не хотелось затрагивать тему Катыни, предполагающую рассмотрение и других преступлений Сталина. Демпси считает, что свою роль сыграли и конфликты Кремля с братьями Качиньскими, когда те пришли к власти. "Путин неоднократно уверял, что Польша и ряд других восточноевропейских членов ЕС сознательно ратуют за антироссийский курс блока", - пишет автор.

В 2007 году, когда премьером Польши стал Дональд Туск, в Варшаве и Москве возобладал более рациональный подход, заметил аналитик Николай Петров. Недавно Путин и Туск в Катыни вместе почтили память убитых. Эмоциональная реакция Путина на гибель представителей польской элиты и экипажа в авиакатастрофе убедила многих поляков, что отношения с Россией начинаются с чистого листа, пишет автор.

Если Польша воспользуется шансом на примирение с Россией, то сможет занять лидирующее положение в Европе и впервые в истории почувствовать себя в безопасности. "Россия, со своей стороны, может вновь обрести свою многовековую близость к Европе, а следовательно, новую идентичность с большей открытостью", - считает автор.