Иностранная пресса о России и не только

http://www.guardian.co.uk/g2/story/0,3604,1261480,00.html

15 июля 2004

Через шесть часов после того, как Джама Мирсаидов встретился с британским послом, изувеченное тело его внука бросили к его порогу. На теле были следы побоев, а одну руку, по-видимому, опускали в кипяток. Мирсаидов - профессор литературы, живущий в древнем Самарканде. Его ошибкой было то, что он написал Тони Блэру и Джорджу Бушу письмо, в котором сообщал о пытках диссидентов в Узбекистане, ставшем их новым союзником в войне с терроризмом.

Мирсаидов и посол, Крейг Муррей, сомневаются, что письмо дошло до адресатов, но Муррей обеспечил, чтобы его суть до них дошла. И хотя местный прокурор решил, что 18-летний юноша умер от передозировки наркотиков, Муррей уверен, что он расплатился за деда.

Муррей же расплатился за решение выйти из изоляции, в которой живут многие дипломаты, и бросить вызов нарушениям прав человека. Из-за того, что он дал недипломатичную оценку ситуации с правами человека в Узбекистане, у него началась затяжная война с МИДом. Его подвергли унизительному дисциплинарному расследованию, его личную жизнь сделали достоянием публики, у него начались проблемы с сердцем. Он стал послом-изгоем. Не столько нашим человеком в Ташкенте, сколько нашей проблемой в Узбекистане.

В прошлые выходные в эксклюзивном интервью Guardian и Channel 4 News он впервые рассказал об этом непростом периоде. "Прошлой осенью я лечился в больнице от депрессии. В ноябре у меня была легочная эмболия, и я чуть не умер. Вряд ли я когда-нибудь буду послом. Именно поэтому я сегодня даю интервью. Скандальная аура не идет тебе на пользу в дипломатическом корпусе".

Год назад Муррей был британским послом в стране, о которой мало кто слышал. Когда он приехал в Ташкент, ему было 43 года, и он был одним из самых молодых британских послов.

Муррей был полон решимости не дать стратегической важности страны заслонить злоупотребления режима. Узбекистан разрешил Пентагону пользоваться военной базой в Харши для охоты на Усаму бен Ладена в соседнем Афганистане. Взамен Ташкент ежегодно получает помощь на сумму полмиллиарда долларов. В 2002 году 79 млн долларов пошло спецслужбам и правоохранительным органам Узбекистана, то есть тем самым людям, которых Госдепартамент обвиняет в "применении пыток как метода следствия".

Муррей располагает массой свидетельств об этом "методе". Он рассказывает: "Люди часто приходят ко мне после того, как подвергаются пыткам. Обычно они рассказывают о гомосексуальных или гетеросексуальных изнасилованиях близких родственников, изнасилованиях с использованием таких предметов, как разбитые бутылки, о лишении возможности дышать, вырывании ногтей, погружении тела в кипяток. Это не редкость. Ежегодно пыткам подвергаются тысячи людей".

Когда Муррей увидел, как явно ни в чем не повинных мусульман приговаривают к смерти, получив у них признания под пытками, он пришел в ярость из-за "заговора молчания" в дипломатической среде. "Я попытался выяснить, выполняют ли мои коллеги чье-то политическое решение, - говорит он. - Но, естественно, никто в британском правительстве ничего такого не говорил. И я решил нарушить этот заговор".

В октябре 2002 года Муррей выступил перед дипломатами и узбекскими властями на правозащитной конференции в Ташкенте, где он стал первым за четыре года представителем Запада, открыто заявившим, что "Узбекистан не является эффективной демократией, сказавшим о пытках в узбекских тюрьмах. Рассказав о том, как два человека были сварены заживо, он добавил: "Все мы знаем, что это не единичный случай".

Эта речь начала жить своей жизнью. Кофи Аннан упомянул о ней на встрече с президентом Узбекистана Исламом Каримовым. Она стала головной болью для Ташкента и Вашингтона. В преддверии иракской войны его бесили "двойные стандарты" Вашингтона. В день, когда он увидел Буша, говорящего о "разрушении аппарата террора" и "ликвидации пыток" в Ираке, он написал своему начальству: "Когда речь идет о режиме Каримова, к систематическим пыткам относятся как к мелким грешкам, не влияющим на взаимоотношения. Надеюсь, что после окончания кризиса мы открыто заявим США, на самом высоком уровне, о своей озабоченностью их политикой в Узбекистане".

После этого письма 8 марта его вызвали на ковер в Лондон. Тогда же осложнилась его личная жизнь, так как он познакомился в такшентском баре с Надирой Алиевой, 23-летней учительницей английского языка. Вскоре у них начался роман.

В последующие месяцы в посольстве разыгралась новая драма. Местные власти обвинили третьего секретаря посольства Криса Херста в том, что он, вооружившись бейсбольной битой, нападает на местных жителей на улицах столицы, куда выходит в сопровождении ротвейлера. Власти подали официальную жалобу. Муррей немедленно отправил Херста в Лондон. Вскоре он ушел в отставку.

Все было тихо до отъезда Муррея в отпуск в июле. Когда он находился в МИДе, по пути в Канаду, ему позвонила одна из сотрудниц из числа местных жителей и сообщила, что ее и еще нескольких сотрудников уволили по приказу из Лондона. Разгневанный Муррей бросился к начальству, и их восстановили еще до того, как он улетел.

После трех недель отпуска он получил из Лондона электронное послание с приказанием вернуться. 21 августа кадровая служба обвинила его в 18 дисциплинарных нарушениях. Многие не были подтверждены доказательствами, другие - просто смешны. Его обвиняли в "найме красоток" на работу в визовый отдел, тогда как, по его словам, там работали одни мужчины. Его обвиняли также в том, что он занимался сексом у себя в кабинете с местными девушками, которые за это получали визы в Британию. Ему не разрешили ни с кем обсуждать обвинения, пригрозив преследованиями, а возможно, и тюрьмой за нарушение закона о государственной тайне. Ему дали неделю на сдачу дел и уход в отставку.

2 сентября у него случился срыв во время медицинского обследования в Ташкенте. Его самолетом доставили в Лондон и поместили в больницу св. Фомы. Он чувствовал, что какие-то могущественные люди сочиняют против него обвинения, а ему не разрешают даже позвать свидетелей и защитить себя. Он отказался уйти, и давление усилилось. В сентябре МИД отправил в Ташкент высокопоставленного чиновника Тони Кромби, дав ему инструкции опросить всех сотрудников посольства, расследуя обвинения.

По возвращении в Лондон Кромби заявил, что 16 из 18 не подтвердились. По его мнению, необходимо было расследовать два обвинения: что Муррей был "пьяным на работе" и не по назначению использовал автомобиль посольства.

После тщательного медицинского обследования Муррею разрешили вернуться в Ташкент. Но после шестичасового перелета у него началась острая боль в спине. Через 48 часов его вывезли из Ташкента самолетом с серьезной легочной эмболией. Он снова оказался в больнице св. Фомы.

В январе, когда Муррей выздоровел, МИД официально реабилитировал его.

Но неприятности на этом не закончились. В феврале Mail on Sunday рассказала о его отношениях с Алиевой. Его жена Фиона, которая, по словам друзей, знала о романе, не выдержала публичного унижения и уехала из Ташкента. Сейчас она разъехалась с Мурреем и забрала их 10-летнюю дочь Эмили.

Сегодня Муррей живет один в небольшой, но просторной резиденции в Ташкенте.

Это конец когда-то многообещающей карьеры. "Я всегда хотел торговать виски", - говорит Муррей. Однако в 1984 году он блестяще сдал экзамены и поступил на государственную службу.

20 лет спустя он полностью разочарован, МИД отказал ему в просьбе продлить пребывание в Ташкенте на год, и он должен уехать в ноябре 2005 года. Он думает, что ему уготована бумажная работа.

По словам друзей, Муррей не сомневается в том, что целью служебного расследования была его дискредитация, так как его заявления о нарушениях прав человека в Узбекистане привлекали нежелательное внимание.

Муррей говорит, что начинает опасаться за собственную безопасность. Он хотел бы установить у себя дома пуленепробиваемые окна, но МИД пока не может найти на это деньги. При этом он регулярно получает из Лондона предупреждения об угрозе его жизни. "Я не думаю, что в меня каждую секунду целится снайпер, - говорит он, - но в этой части мира нет места, где чувствуешь себя в безопасности".

Тем не менее его работа продолжается, и Муррей говорит, что им движет "глубокая личная заинтересованность". Он отверг соблазнительное предложение о работе в правозащитном центре в Нью-Йорке, так как не хочет бросать людей, которые, как ему кажется, надеются на его присутствие как на защиту. В их число входит Алиева, которую полиция задержала в марте, после нескольких дней взрывов и перестрелок, приписываемых "Аль-Каиде". Она утверждает, что в полиции ее били и угрожали изнасилованием, вымогая деньги за освобождение.

Муррей называет режим Узбекистана "клептократией". В Ташкенте начали закрывать частные предприятия, обеспечивая, чтобы все доходы от экономической деятельности шли в карманы президентской элиты. Границы закрыты. Импортные пошлины составляют 70%. Стремясь сдержать инфляцию и предотвратить рост бизнеса, правительство перестало печатать деньги, объявило вне закона долларовые расчеты и ограничило количество местной валюты в обращении. British American Tobacco, крупнейший иностранный работодатель в стране, не может найти деньги, чтобы расплатиться с работниками, и явно намеревается уйти из страны.

Кое-кто в МИДе считает, что Муррею следует подвести черту под конфликтом с Лондоном и тихо покинуть свой пост.