Иностранная пресса о России и не только

Российский финансовый кризис, разразившийся в августе 1998 г., разорил портфельных инвесторов, уничтожил значительную часть банковской системы и на треть сократил реальную заработную плату. Но для российской промышленности он оказался спасением.

Рынок подвергся мгновенной интенсивной психологической и финансовой чистке, реальные активы подешевели и стали доступными для инвесторов-энтузиастов, понимающих, как можно с ними работать - тем более, что четырехкратное обесценивание рубля вытеснило из России импортные товары.

В результате, после первоначального шока, в некоторых секторах реальной экономики воцарилось новое настроение - крохотная доля оптимизма смешанная с огромным количеством мрачной решимости. Внутри и между секторами начался процесс консолидации, богатые и уверенные в себе компании начали скупать отборные активы своих конкурентов. Пока эта перемена настроения не вылилась в устойчивый промышленный рост. С октября российская экономика растет очень медленно. Но есть свидетельства того, что в российской промышленности появляются и даже начинают процветать сильные компании.

Стивен Дженнингс, президент инвестиционного банка Renaissance Capital, говорит, что до кризиса компании, как правило, принадлежали торговцам и инсайдерам, которые покупали мелкие пакеты акций и занимались разграблением активов. "[Со времени кризиса] значительно улучшилось движение денежной наличности. Но мировые финансовые рынки утратили интерес к России. Цены падали. Инсайдеры воспользовались этой передышкой и выкупили полный контроль. И начали приобретать опыт управления компаниями", - говорит Дженнингс.

Делалось это не всегда красиво, особенно в самых важных секторах. Ведущий молодой бизнесмен посткризисного времени Олег Дерипаска завершает масштабную консолидацию российской алюминиевой промышленности - одного из наиболее криминализированных секторов, приватизация которого проводилась в начале девяностых.

Даже сейчас мелкие акционеры остаются на заводах Дерипаски с подмоченной репутацией. Но очистить и модернизировать российскую промышленность можно только так: хозяева должны быть достаточно умны, чтобы эффективно ей управлять, и достаточно смелы, чтобы устанавливать над ней контроль.

Через свою новую холдинговую компанию "Русский алюминий" Дерипаска и его партнеры будут контролировать около 70% производства первичного алюминия. Сейчас они берутся за автомобильную промышленность. Управляющая компания Дерипаски "Сибирский алюминий" установила контроль над "ГАЗом", вторым по величине российским автомобилестроителем, и купила акции других компаний.

Как и в случае с алюминиевой промышленностью, первое, что нужно сделать на "ГАЗе", выглядит очень просто в теории, но требует огромной смелости на практике. Новая команда должна установить на заводе физический контроль, заменить бартер денежными расчетами, сократить издержки и вытеснить посредников из дилерской сети. Потом Дерипаска может пригласить стратегического партнера: он продолжает переговоры с "Фиатом" о создании нового производственного СП, начатые прежним руководством "ГАЗа".

Дерипаску явно прельщает великий динозавр российской автомобильной промышленности "АвтоВАЗ", который пытается провести собственную ограниченную модернизацию, создав СП с американской компанией General Motors. Но пока даже он боится браться за это предприятие. "Там нет акционеров, только заинтересованные лица. У дилеров своя собственная стратегия, есть банкиры, есть менеджеры... Ты платишь за вход, потом включаешь свет и видишь, что в одной комнате вместе с тобой еще куча народа".

Одним из положительных факторов посткризисной России является ощущение, что активы наконец попали к правильным владельцам. Другой состоит в новом отношении к делу среди магнатов и компаний, которые оказались достаточно сильными, чтобы пережить кризис, но столкнулись с большим скептицизмом со стороны инвесторов и кредиторов.

До кризиса такие компании были уверены, что могут привлечь инвесторов и кредиторов, пользуясь их жадностью и неведением - и, как правило, расчет оказывался верным. Теперь им придется восстанавливать доверие, а это долгий процесс. Стандарты корпоративного управления в России остаются относительно низкими, но уровень понимания их ценности растет. Только что просрамленные фирмы с большей охотой готовы выполнять требования прозрачности и справедливо обращаться с внешними акционерами, как для того, чтобы повышать качество управления, так и для того, чтобы привлекать внешнее финансирование.

Законодателем новой моды стал "ЮКОС", крупная российская нефтяная компания, во главе которой стоит Михаил Ходорковский. Будучи одним из первых олигархов эпохи Ельцина, Ходорковский купил "ЮКОС" по дешевке у государства в 1995-1996 гг. К 1998 г. репутация "ЮКОСа" в том, что касается качества корпоративного управления, была максимально испорчена. Ходорковский утверждает, что после кризиса он хотел сделать "ЮКОС" частной компанией, но, в конце концов, решил пойти в другом направлении: оставить его акционерным обществом и уделять больше внимания инвесторам и общественным связям.

"Во-первых, существует не так много крупных частных компаний - а мы хотим быть очень большой компанией. Во-вторых, нам нужен дешевый капитал, а это означает, что мы должны быть открытыми. В-третьих, в любой крупной нефтяной компании работает огромное количество сотрудников, у нее множество экологических обязанностей. Если компания непрозрачна, она не будет пользоваться популярностью. И наконец, существует опасность национализации, которую мы не можем игнорировать. Частную компанию национализировать гораздо проще, чем акционерную", - говорит Ходорковский.

"ЮКОС" очень быстро был вознагражден за то, что не покинул рынок акционерного капитала. В прошлом году цена его акций выросла с 60 центов до более чем $2,50. Капитализация компании в результате составила свыше $5 млрд. На это обратили внимание другие крупные российские нефтяные компании. В марте "Лукойл" обнародовал свой первый отчет, выполненный в соответствии с американскими стандартами бухучета, и предложил конвертировать свои привилегированные акции в обычные акции с полным правом голоса. "Мы реформируем нашу корпоративную структуру, чтобы стать более понятными и прозрачными", - говорится в отчете.

Такой ремонт нельзя назвать косметическим. Крупные российские компании знают, что если они хотят повысить рыночную капитализацию до международного уровня, они должны приблизить к международному уровню и качество корпоративного управления, а также активизировать рост с помощью инвестиций в новые производственные мощности.

Аналитики считают лидером в области инвестиций "Норильский никель". Однако они указывают на низкий уровень прозрачности этой компании. Будучи одним из крупнейших металлургических предприятий мира он - подобно "ЮКОСу" - был дешево продан государством в 1995-96 гг. торгово-банковской группе Владимира Потанина. "Норильский никель" - это компания, с которой мы собираемся жить долго, инвестировать в нее, развивать ее, повышать ее капитализацию", - утверждает Потанин. Компания планирует привлечь к 2005 г. $3-$5 млрд. инвестиций - скромно по западным стандартам, но много по российским.

Стимулы эффективности и прозрачности не ограничиваются необходимостью привлекать финансирование и удовлетворять непосредственные корпоративные потребности. Последние пять-десять лет Россия не является изолированным островом в мировой экономике, и магнаты хотят продавать свой бизнес иностранным покупателям по полной цене. Глава "Альфа-Групп" Михаил Фридман, один из самых успешных российских предпринимателей последнего десятилетия, приводит свой пример: "Мы владеем крупным пакетом акций ТНК, третьей российской нефтяной компании. В прошлом году ее прибыль составила $2 млрд. Но если бы мы попытались продать эту компанию сегодня, я не уверен, что мы смогли бы получить за нее $4 млрд. А если в Россию потекут иностранные инвестиции, мы можем получить за нее $10 млрд".

Повышением уровня доверия со стороны иностранного бизнеса должны заниматься не только предприниматели, но и правительство. Для улучшения инвестиционного климата необходимо создать правовую систему, достаточно сильную для того, чтобы выполнялись условия контрактов, гарантировались права собственности и исчез свойственный девяностым "капитализм для своих". До этого России еще далеко. Но если деловой мир в принципе согласен с тем, что надо повышать прозрачность и соблюдать законы, кризис 1998 г. оказал бесценную услугу.