Иностранная пресса о России и не только

"Через несколько дней после нашего знакомства он сказал мне, что советские власти поставили перед ним выбор: тюрьма или изгнание", - пишет испанский писатель Антонио Солер, рассказывая на страницах El Pais о своем друге-литераторе - уроженце СССР Николае (Николасе, как называют его зарубежные знакомые) Бокове. Познакомились они в 2003 году во Франции.

Как пересказывает Солер, Боков мог получить два-три года тюрьмы, а изгнание из СССР в 1970-t годы все еще считалось безвозвратным шагом. "Он выбрал изгнание не потому, что считал его чем-то необратимым, а потому, что полагал: чтобы по-настоящему узнать, что такое тюрьма, надо провести в заточении не менее 7 лет. А срок заключения, не дотягивающий до этого священного числа, не принес бы опыта и стал пустой потерей времени. Ирония и чувство юмора - одна из основных черт его личности", - пишет автор.

Как сообщает Солер, в 1975 году Боков был выслан из СССР. Его "лишили советского гражданства за антипартийную и антигосударственную деятельность". Какое-то время он прожил в Германии, пришел к христианской вере, перебрался в Париж. Именно там он в 1988 году совершил шаг, благодаря которому приобрел репутацию аскета и мистика, пишет автор.

"Он решил вести предельно простой образ жизни. Отказался от всего имущества, кроме Псалтыри и Библии. Эти книги и спальный мешок стали его единственными пожитками. Он поселился на улице. Ему сопутствовали голод, холод, опасность, его сопровождали бродяги и преступники - но также солидарность, размышления, исследование потаенных недр человеческой души", - пишет автор. По его словам, Боков не попрошайничал. Торговцы отдавали ему фрукты, которые уже не могли продать, в церковных приходах его кормили. Он старался быть чистым и опрятным. "Он решил искать путь к духовной чистоте, подлинной христианской вере, которой ничто не чинит помех, и, по-видимому, в какие-то моменты был к ней близок", - говорится в статье.

Боков рассказывал Солеру, что, когда он прожил несколько месяцев на улице, у него появилось сильнейшее желание побыть в закрытом помещении. Днем он подолгу сидел в почтовых отделениях или в церквях, ночью его приютом и рабочим кабинетом становились станции метро. Он продолжал писать.

"В конце концов я обуржуазился, - признался мне Боков, - перестал бродить по улицам". Солер поясняет: "Его "буржуазность" состояла в том, что он укрылся в пещере в окрестностях Парижа. И убедил почту закрепить за его жилищем почтовый адрес. Однажды в его маленький почтовый ящик пришло письмо из издательства, которое было заинтересовано в публикации того, что он писал и бросал. Весь этот опыт описан в прекрасной, красивой и глубокой книге "На улице в Париже" (Dans la rue, à Paris)".

Позднее Боков поселился в самом Париже. Солер вспоминает, что останавливался у него в мансарде, расположенной в фешенебельном доме. "10-12 квадратных метров, не больше, где разместились гостиная (кресло), кухня (мойка, совмещенная с умывальником на одном квадратном метре), кабинет (стол и кресло из "гостиной") и спальня (туристический коврик из пенки у окна). Санузел общий", - описывает автор. По его словам, там царил полный порядок, все было просто и гармонично.

Боков рассказывал Солеру, что прошел пешком всю Францию, от одного готического собора до другого, в поисках Бога. "И что ты нашел?" - спросил Солер. "Готические соборы", - ответил он с улыбкой.