Иностранная пресса о России и не только

После смерти Аслана Масхадова, застреленного российскими спецслужбами в прошлый вторник, мир стал свидетелем морального банкротства и тактического провала российской войны в Чечне. В течение шести лет жестоких боевых действий Россия так и не смогла "умиротворить" чеченцев, как показывают недавние инциденты в московском театре и в Беслане; и все, что президент Путин может предъявить в качестве доказательств "успешности" своей дикой войны, - это Грозный, который сровняли с землей, бесчисленные цинковые гробы и вот теперь покушение на умеренного чеченского лидера.

Масхадов был избран президентом Чечни в ходе сомнительных, но справедливых выборов в 1997 году. В 1994-1996 годах он успешно возглавлял чеченское движение сопротивления. Однако после победы на выборах он не смог создать эффективного управления, и Чечня погрузилась в пучину борьбы полевых командиров, напоминающую Сомали. В ответ на вторжение чеченского полевого командира в Дагестан и общее состояние беззакония в Чечне российские вооруженные силы вторглись туда в 1999 году. Путин дал российским вооруженным силам свободу нарушать международно принятые нормы ведения боевых действий, предположительно надеясь на то, что жестокое и беспорядочное применение силы запугает дерзких чеченцев.

В президентстве Путина есть многое, что заставляет горько сокрушаться: от привлечения к власти силовиков, бывших военных и офицеров КГБ до постепенного уничтожения независимых СМИ. При этом чеченский конфликт оказался самым драматичным - драматично ужасным - провалом Путина. С самонадеянностью ковбоя и изощренностью школьного забияки Путин предпочитает палить по таракану из танка. На протяжении войны призывы к умеренности и соблюдению основных прав человека отвергались как неоправданные ограничения способности России достичь долгосрочного урегулирования.

Хотя российский подход к Чечне однозначно не смог привести к миру и даже не сумел открыть дверь для переговоров, Путин настаивает на своем подходе. Возможно, он настолько прикован к своей жесткой позиции по Чечне потому, что она являлась его исходной политической платформой и стала основой популярности. По его мнению, эта война вдохновляла идеи о возрождении территориального единства и национальной гордости и была четким сигналом российской военной мощи для западных стран и других потенциальных сепаратистских регионов в самой России.

Однако, на мой взгляд, предположение о том, что "Путин наполовину безумен", верно. И если недостаточно одного его иррационального упорства в продвижении явно провального российского подхода к чеченскому конфликту, обратите внимание на заявления, сделанные им на нескольких пресс-конференциях. Когда ему приходилось отвечать на вопросы о чеченском конфликте, его невозмутимая кагэбешная маска сползала, обнажая его грубый словарный запас и грубый тип мышления.

Когда его попросили описать цель России в чеченском конфликте, он заявил, что эта цель - "мочить террористов в сортире". На другой пресс-конференции, когда его спросили об использовании бомб в Чечне, Путин ответил: "Если вы хотите совсем стать исламским радикалом и пойти на то, чтобы сделать обрезание, то я приглашаю вас в Москву. У нас многоконфессиональная страна, есть специалисты и по этому вопросу. Мы порекомендуем им сделать эту операцию так, чтобы у вас больше ничего не выросло". Согласитесь, вряд ли это слова находящегося в здравом уме лидера либеральной демократии.

Путин, однако, быстро начал праздновать смерть Масхадова как подтверждение верности своей чеченской политики, как оправдание беспорядочного применения силы, как решение сложных проблем. Его радость - топорный эквивалент чувств, которые мог бы испытать израильский премьер-министр Ариэль Шарон, если бы запустил ракету в окно Махмуда Аббаса, праздновал поражение палестинского терроризма и игнорировал "Хамас". Умеренный и избранный демократическим путем чеченский лидер Масхадов лежит в гробу, а другие, более радикальные боевики - исламские фундаменталисты до сих пор разгуливают на свободе.

В частности, на свободе находится Шамиль Басаев, автор ужасных захватов заложников в московском театре и в Беслане. Басаев теперь может решить, что его беспредельные методы оправдались, а умеренный подход Масхадова увенчался очевидным провалом. В то время как обычная партизанская тактика Масхадова - и даже призывы к мирному урегулированию - довели его до гибели, Басаев, лишенный какого-либо морального компаса и чувства меры, продолжает достигать впечатляющих "успехов", таких, как бесланский триумф.

В действительности, убив Масхадова, Россия выстрелила по собственным ногам, уничтожив умеренного чеченского лидера. Хотя Путин продолжит стрелять из танка по тараканам, следует помнить, что даже железная хватка не выжмет воды (или мира) из скалы.