Иностранная пресса о России и не только

"Нет человека - нет проблемы". Ликвидировав чеченского сепаратистского лидера Аслана Масхадова, Кремль, хозяином которого сегодня является бывший полковник КГБ Владимир Путин, применил на практике излюбленную сентенцию и метод советского диктатора Иосифа Сталина. Ибо умеренный Масхадов был серьезным препятствием для проведения российской политики силовой "нормализации" в маленькой северокавказской республике.

Хотя слава Масхадова побледнела, этот бывший полковник советской артиллерии в свои 53 года продолжал пользоваться значительной поддержкой чеченского населения, которое в январе 1997 года избрало его президентом 60 процентами голосов. Выборы были свободными и демократическими, признанными международным сообществом и - в то время - самой Россией.

Начав в 1999 году вторую войну в Чечне, приведшую Владимира Путина к власти, Москва решила, что чеченский президент, заключивший с Кремлем мирный договор, был в конечном счете всего лишь "террористом", которого следует "замочить в сортире", как изящно выразился новый "сильный человек" России Владимир Владимирович Путин.

С тех пор Москва безуспешно пыталась провести новые президентские выборы, чтобы лишить Аслана Масхадова национальной и международной легитимности. Однако, храня осторожное молчание по поводу страшных злодеяний в Чечне и десятков тысяч жертв конфликта - дабы не раздражать русского медведя, - ни одна демократическая страна, ни одна международная организация никогда не соглашались признать то, что вполне заслуживало названия предвыборного фарса.

Смерть Масхадова была уходом в небытие первого и единственного демократически избранного президента. Русские, которые неустанно охотились за ним, оценили его голову в 10 млн долларов. Говорили, что он утратил свое влияние, уступив его исламистскому крылу в партизанском движении. Но недавно Масхадов доказал, что все еще пользуется авторитетом среди сепаратистов: в феврале он, в очередной раз призвав к мирным переговорам, объявил о прекращении огня, и этот его указ соблюдался.

Погибший Масхадов был одним из немногих заслуживавших доверия потенциальных партнеров на мирных переговорах, от которых русские упорно отказывались. В этом плане он был почти уникальной фигурой, так как являлся блестящим офицером советской армии, сделал карьеру там же, где ее делали российские руководители, и мог найти общий язык с Москвой - в отличие от молодых командиров, которые появились на сцене уже во время конфликта и выросли в ненависти к России. Поэтому, убив Масхадова, русские, возможно, совершили не преступление, а нечто худшее - "политическую ошибку", как подчеркнул польский министр иностранных дел Адам Ротфельд - единственный европейский руководитель, осмелившийся критиковать Россию.

Упрямо отказываясь от любых дискуссий с сепаратистами, Москва, несомненно, снова делает ставку на развал движения - по ее представлениям, движения дезорганизованного и оглушенного смертью своего лидера. Но Россия, где все исходит от кремлевского царя, от "вертикали власти", в очередной раз проецирует собственную политическую культуру в данном случае на маленькую Чечню.

В отличие от России и от других кавказских регионов, мятежная республика никогда не знала феодальных порядков. Здесь все решают "ячейки" в виде семей, суфийских братств, кланов, сел, которые независимо друг от друга поддерживают те или иные группы боевиков. Лидер является здесь лишь необходимой эманацией этой самостоятельной базы, и его исчезновение мало что изменит в функционировании этого древнего механизма.

Ликвидировав в апреле 1996 года первого президента сепаратистской Чечни, Джохара Дудаева, Россия получила жестокий урок. Уже через четыре месяца после этого она, уверенная в том, что нанесла боевикам смертельный удар, была вынуждена заключить мир с чеченскими сепаратистами, которые в августе 1996 года взяли Грозный под руководством Аслана Масхадова - простого начальника генштаба повстанцев, но блестящего стратега. Поэтому все специалисты считают, что сопротивление будет продолжаться и может принять еще более радикальную форму.

Даже Асламбек Аслаханов, советник Владимира Путина по Северному Кавказу, признал, что "уничтожение Масхадова не означает прекращения войны". Впрочем, реакция российского президента была очень сдержанной. "Там еще много работы", - сказал он директору ФСБ (бывшего КГБ), сообщившему ему эту новость.

Лишь радикальное исламистское крыло чеченского сопротивления, похоже, удовлетворено не меньше, чем российские спецслужбы. "Убив Масхадова, - заявил глава его пресс-службы Мовлади Удугов, - Кремль убил последнюю иллюзию у тех чеченцев, которые, несмотря ни на что, верили в так называемое международное право и в какое-то цивилизованное соглашение с нынешним террористическим режимом в Москве". Он объявил, что война отныне будет беспощадной: "Масхадов был последним, кто верил, что с Москвой можно разговаривать... Его смерть открывает новый период в истории конфликта, в котором не будет ни переговоров, ни передышек, и единственным итогом которого будет уничтожение режима... терроризирующего мусульман Кавказа".

Лидер радикалов Шамиль Басаев, открыто берущий на себя ответственность за совершение террористических актов и кровавые захваты заложников (всегда осуждавшихся Масхадовым, который обещал после войны судить Басаева), заявил: "Те, кто сражался во имя Масхадова, могут отдыхать. А для тех, кто сражался во имя Аллаха, джихад продолжается".

Впрочем, в своем последнем интервью Масхадов предсказывал, что если не будет переговоров, то "война продолжится" и в ней "не будет победителей". "Чеченские моджахеды будут сражаться до конца, и эта война охватит весь Северный Кавказ. Российский народ будет жить в постоянном страхе перед местью за жертв злодеяний ФСБ и федеральных войск в Чечне".

Между тем распространение войны по всему российскому Кавказу уже началось, что наблюдается на протяжении последних месяцев. В сентябре захват заложников в школе города Беслан (Северная Осетия) - самый трагический в мировой истории - унес жизни 344 человек, в основном детей. В последние месяцы жестокие столкновения между российскими подразделениями и местными исламистами, связанными с чеченскими радикалами, участились в соседних с Чечней мусульманских республиках Северного Кавказа, охваченных безработицей: в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.

Война в Чечне, эта политическая раковая опухоль России, начала распространять свои метастазы по всему российскому Кавказу, и интенсивность этого процесса не снижается. Так что у российских терминаторов остается лишь одно решение, которое, конечно, трудно претворить в жизнь сегодня, когда Европейский суд впервые осудил Москву за бесчинства и внесудебные расправы в Чечне - "Нет чеченцев - нет проблемы"...