Иностранная пресса о России и не только

Призывы иностранцев к демократии в России иногда не встречают отклика. Попробуем разобраться почему

В октябре прошлого года среди ярких фотовспышек, экстравагантных нарядов и громадных солнечных очков - на Moscow Fashion Week - я наблюдал пару инцидентов, которые заставили меня задуматься о судьбах демократии в России.

Я и моя русская приятельница пришли на показ одного дизайнера заранее. И вдруг началась форменная катавасия. Люди начали толпой пробиваться мимо нас, перебираться через нас, толкаться, кричать: каждый считал, что его приглашение почетнее, чем приглашения всех остальных. Один опоздавший просто встал перед нами с фотоаппаратом, крича: "Посторонитесь!".

Мы ушли рано, чтобы успеть на следующий показ, и там изумленно наблюдали, как группа опоздавших похватала лишние стулья и выстроила себе новый ряд впереди всех остальных. Моя русская приятельница лаконично заметила: "И кто-то еще думает, что у нас возможна демократия?". Не в бровь, а в глаз.

И на Западе, и в России многие критики нынешнего положения дел одержимы идеей демократии как формы государственного управления. Такой подход во многих случаях стоит за порицанием наступления экс-президента Владимира Путина на демократические ценности - того факта, что он практически назначил Дмитрия Медведева на его пост, заткнул рты политической оппозиции и намеревается остаться у власти в качестве премьер-министра. Но многие обозреватели, по-видимому, забывают, что демократия касается не только происходящего в Кремле - прежде всего это состояние ума.

Я хочу сказать, что Россия не превратится в западную демократию в одночасье, даже если гипотетически всесильный Путин этого пожелает. Ответственность за процесс политических перемен лежит не только на лидере, этот процесс невозможен под диктовку сверху. Он предполагает эволюцию сознания населения страны, а это дело медленное.

Я вовсе не подразумеваю, что россияне - отсталый народ, который никак не догонит нас, Запад, на пути к демократии, этой просвещенной социально-политической утопии. Дело в том, что какого-то общего для всех пути к идеальному политическому строю не существует. Кроме того, я не склонен считать, что посетители московских модных показов - типические представители всей России; это лишь один пример из повседневной жизни страны, который, надеюсь, помогает понять, что россияне - это не американцы или не европейцы. У них другая история, другое отношение к жизни, другие проблемы и другие чаяния.

Понимание политики как движения колоссальных, надличностных социально-экономических сил и правительственных институтов впечаталось в сознание западного человека благодаря трудам немецких мыслителей XIX века - Фридриха Гегеля и Карла Маркса. Но с этой точкой зрения не соглашался, что любопытно, русский - Александр Герцен. Читая работы ранних французских социалистов, он пришел к выводу, что в личных отношениях и повседневном подходе к окружающему миру политика выражается не в меньшей мере, чем в государственном устройстве или избирательном праве.

В своих работах середины XIX века Герцен критиковал русских либералов, которые, по его мнению, проявляли презрение к действительности, идеализируя людей как символ демократического волеизъявления, но игнорируя их реальный характер и желания. Как он утверждал, обозревателям следует быть смиреннее и реалистичнее, трезво наблюдать жизнь, а не проповедовать надлежащий курс. Герцен писал, что ему привычен взгляд врача, являющий собой противоположность взгляду судьи: врач живет в мире фактов, он не поучает, а учится и пытается облегчить страдания.

Призывы к демократии из уст западных политиков и журналистов имеют крайне ограниченный резонанс в России, где рейтинг популярности Путина составляет около 80%. Перед лицом этих фактов подход Герцена, который чурался проповедей и пытался разобраться, чего хотят люди, и подтолкнуть власти в этом направлении, - это возможный выход из нынешнего идеологического тупика.

Герцен имел дело с непреклонным режимом, а также с народом, который в массе своей не разделял его идеалы и цели, а потому жил в эмиграции в Лондоне и издавал журнал "Колокол", который ввозили в Россию контрабандой. Герцен публиковал разоблачения конкретных злоупотреблений со стороны политиков, землевладельцев и государственных чиновников рядом с призывами к освобождению крепостных, свободе слова и запрету телесных наказаний.

Путин легко может отмахнуться от слов поборников демократии, утверждая, что те являются зарубежными недругами России и пытаются дестабилизировать обстановку в стране. Но разоблачению конкретных злоупотреблений - например, коррупции государственных чиновников всех уровней или убийства журналистов - противостоять не так-то легко. Сегодня нам не требуется доставлять такую информацию в Россию контрабандой. Она доступна в интернете - как на английском, так и на русском языках.

У России много проблем, но давайте позволим россиянам выбирать, как и когда их решать. Возможно, это потребует времени, но мы не можем заставить людей что-то думать и что-то делать. Давайте перестанем рассказывать им, чего они хотят. Это просто недемократично.