Иностранная пресса о России и не только

Если кто-то все еще ставит знак равенства между Нобелевской премией и великими научными достижениями, не лишним будет вспомнить имена ученых, открытия которых не были сочтены достойными путешествия в Стокгольм: Менделеев, увидевший, что химические элементы можно организовать в периодическую таблицу; Освальд Авери, открывший, что генетическим материалом является ДНК, а не протеин; Эйнштейн со своей теорией относительности.

Дебаты вокруг Нобелевских премий ведутся с того самого дня, когда в 1896 году шведский промышленник Альфред Нобель завещал использовать все его состояние на присуждение пяти ежегодных премий. Обычно искры начинают лететь, когда Нобелевский комитет обижает кого-то, как в 1944 году, когда комитет по химии отметил премией открытие ядерного деления, но оставил за бортом второго ученого, участвовавшего в этих исследованиях, Лизе Майтнер (вероятно, потому что она была еврейкой, бежавшей от нацистов, женщиной и - о, ужас! - к тому же еще и физиком).

В этом году Нобелевская премия по медицине спровоцировала появление аналогичных обвинений: Раймонд Дамадиан, которому первому пришла в голову идея об использовании магнитных резонансных сигналов ядерного материала для обнаружения рака, на прошлой неделе заполнил страницы газет жалобами на то, что премию присудили не тому.

"С 1901 года принятие решений (в Нобелевских комитетах) омрачалось враждебностью, лоббированием кандидатов-фаворитов и узкопрофессиональными интересами", - отмечает специалист по истории науки Роберт Марк Фридман из Университета Осло и автор книги "Политика совершенства", которая вышла в 2001 году.

Хотя Нобелевские комитеты могут огласить имена номинантов, которые они рассматривали, и свои соображения не раньше чем через 50 лет после присуждения конкретной премии, вполне понятно, что их взгляд на то, что представляет собой, скажем, "настоящая" физика, очень своеобразен: геофизика, метеорология и космология в это понятие не входят. В результате Эдвин Хаббл, который открыл, что Вселенная расширяется, и тем самым сделал коренное для астрономии всего XX века открытие, так и не попал в число избранных.

В области присуждения премий по химии то же самое. "Вопрос, по большей части, не в определении самого выдающегося исследования, а в том, считают ли шведы то, чем вы занимаетесь, химией", - говорит Шервуд Роланд, который в 1995 году разделил со своим коллегой премию за открытие химических реакций, разрушающих озоновый слой. В результате, подчеркивает химик, исследования об усилении концентрации в атмосфере углекислого газа - играющие ключевую роль для науки об атмосфере - вряд ли получат эту награду.

Так как медицина - это единственная премия в области биологии, за бортом остается целая сфера наук о жизни. Но разве можно считать полным список великих ученых XX века без Эрнста Майра, интегрировавшего современную генетику, и Дарвина с его теорией естественного отбора, которая объясняет, как произошли и эволюционировали биологические виды?

Зачастую вместо того, чтобы выбрать достойнейших, нобелевские мужи награждали просто хорошие работы, отдавая предпочтение своим излюбленным областям науки.

В 1907 году в области физики они выбрали того, кого нужно, - Альберта Михельсона, но не то открытие. Комитет по физике, считавший, что главной целью физиков должно быть стремление к разложению сущего на мельчайшие дроби, был восхищен достижениями Михельсона в области точных изменений. Между тем все тот же Михельсон в сотрудничестве с Эдвардом Морли, доказал, что эфира, гипотетического флюида, который, как считалось ранее, заполняет космос и передает радиацию, не существует. Именно это проложило путь для эйнштейновской теории относительности и для революции в физике.

Нобелевским комитетам свойственно пристрастие к каким-то отдельным разделам наук, например, к физике низких температур: в последние годы, включая и нынешний, исследования в этой области награждались уже пять раз.

В этом году награду получило исследование в области сверхпроводимости. "Эта работа отличная, однако если бы эти парни сошли в могилу, так и не получив Нобелевской премии, мы бы не сочли это большим промахом, как, например, тот факт, что Джеймс Джойс скончался, так и не получив премии по литературе", - отметил один из ученых Американского института физики.

Так считают не все. "Особенно мне понравились награды в области физики", - заявил Леон Ледерман, который в 1988 году получил Нобелевскую премию за открытие мюона (мюонного нейтрино), нестабильной элементарной частицы, одной из почти десятка частиц.

Позвольте мне рассказать то, о чем великодушный доктор Ледерман не упомянул: Ледерману принадлежит гораздо более важное открытие: он обнаружил "прелестный" кварк, другую из этих элементарных частиц, но имеющую намного более существенное значение для продолжения современных исследований.

Также не награждаются открытия планет за пределами Солнечной системы. По словам одного физика, Нобелевский комитет считает их мухами, прилипшими к объективу телескопа.

Нобелевские комитеты явственно отдают предпочтение эксперименту над теорией, иногда доходит и до смешного. В 1978 году комитет по физике наградил Арно Пензиаса и Роберта Уилсона за открытие микроволнового реликтового излучения, оставшегося после рождения Вселенной, хотя эта пара вообще не знала, что открыла, - они просто пытались приглушить шумную радиоантенну!

Между тем Ральф Эльфер и другие ученые, говорившие, что во Вселенной, начавшейся с "большого взрыва", должно сохраниться то самое реликтовое изучение, были проигнорированы. Как заметил в 1998 году лауреат Нобелевской премии по физике Роберт Лафлин, "иногда Нобелевская премия - не самое важное".