Иностранная пресса о России и не только

Слово "самурай" теперь вошло в моду и широко применяется во всем мире. В значительной степени это произошло благодаря знаменитому фильму Эдварда Цвика "Последний Самурай." Актер Кен Ватанабе, исполнивший в этом фильме роль Кацумото, получил приз Американской киноакадемии за лучшее актерское мастерство, но у большинства японцев прежде всего возникнет образ другого самурая, Сейбея, из фильма "Тасогарэ Сейбей" ("Самурай сумерек") режиссера Ёдзи Ямады.

Выходящий на экраны американких кинотеатров в этом месяце и признанный Киноакадемией лучшим в категории картин на иностранном языке, этот фильм, несомненно, увеличит число поклонников образа самурая за рубежом.

Если сравнить эти два работы, нельзя не заметить большое различие между самураями Сайбеем и Кацумото.

"Последний самурай" концентрирует внимание зрителя на храбрости и героизме, которые проявляет лидер-воин (его играет Ватанабе) в тот момент, когда он и ему подобные стоят на пороге полного истребления силами модернизированной армии императора Мэйдзи.

Фильм "Самурай сумерек" рассказывает историю бедного самурая-вдовца в последние дни периода Эдо (1603-1867 годы), сердце которого разрывается между требованиями традиционного кодекса воина и его привязанностью к семье. Каждый вечер Сейбей торопится вернуться домой и больше беспокоится о больной матери и двух дочерях, чем о том, как подняться по лестнице сословного успеха. Его верность кодексу чести прошла испытание, когда ему приказали убить Ёго - самурая, который сбежал от своего господина.

"Для самурая было бы непростительно не повиноваться приказу, - объясняет Ямада. - Когда Сейбей понимает, что его любовь к семье намного сильнее, чем преданность господину, он сильно страдает. Многие неверно истолковывают образ самурая и думают, что все они были великими героями. Однако всегда следует помнить, что на самом деле следовать во всем кодексу самурая было очень нелегко".

Это расхожее непонимание и стало главной причиной того, что Ямада как режиссер не принял идею фильма "Последний самурай".

"Этот фильм навязывает зрителю мысль, что все самураи были могущественными и мужественными людьми, в действительности это не совсем так, - продолжает Ямада. - Кроме того, я не поклонник голливудских фильмов, поскольку они предназначены лишь для развлечения зрителя. Голливуд собирает таланты со всех континентов и вкладывает огромное количество денег только для того, чтобы позабавить людей. Разве можно конкурировать с такой системой? Когда я работаю над фильмом, я думаю только об одном: как мне в нем выразить все, что я чувствую".

Однако японские зрители по достоинству оценили фильм Ямады. В обществе, где подавляющее большинство кинозрителей предпочитает смотреть голливудские фильмы, "Самурай сумерек" имел огромный успех и был признан лучшей исторической драмой ("дзидайгэки") года. Многие японские служащие узнали себя в скромном самурае, который изо всех сил стремится держаться за то, во что он верит.

"Я думаю, что большинство современных японцев живут таким же образом, - говорит Ямада. - их мучит разочарование и нехватка веры в жизнь, но время от времени маленькое семейное счастье придает им жизненную силу. И я считаю, что это прекрасно".

Уже не впервые Ямада обращается к теме человека, оказавшегося на задворках общества. Героями большинства его фильмов становятся люди из средних слоев, весьма далекие от совершенства. Наглядным тому примером может быть известный фильм Ямады "Трудно быть человеком" ("Отоко ва цурай-ё"), рассказывающий о беспечном уличном торговце Тора-сан (его играет Киёси Ацуми), который бродит по всей стране и влюбляется в прекрасных женщин, но постоянно терпит разочарование из-за безответной любви.

"Меня не интересуют образы успешных людей, будь то воины или политические деятели", - говорит Ямада, который и сам остается весьма непретенциозным, несмотря на то, что в 1954 году он с отличием окончил Токийский университет и в том же году вступил в ведущую лигу японских кинематографистов - студию Сётику.

Ямада считает, что красота японского традиционного образа жизни заключается именно в его скромности.

"Самураи даже гордились своей бедностью, поскольку аскетизм означал, что они способны без труда преодолевать свои мирские желания и таким путем становиться более благородными, - объясняет Ямада. - Но после Второй мировой войны традиционные духовные ценности сильно изменились. Неожиданно быть бедным стало плохо, а богатым - хорошо. Такой менталитет было необходимо насаждать в обществе для восстановления разрушенной экономики, но теперь, 50 лет спустя, мы вновь задаемся вопросом: а была ли такая установка правильной?"

72-летний режиссер, снимающий фильмы на протяжении 42 лет, видит завтрашний день Японии довольно мрачным.

"Пренебрегая нашей традиционной мудростью в послевоенный период всеобщей американизации, мы пришли к тому, что наше будущее будет выглядеть как непрерывный кризис, - говорит с сожалением Ямада. - Но пока лишь немногие это понимают. Для нас сейчас действительно не время рассуждать об Ираке - мы должны серьезно задуматься о собственных перспективах".

Взгляд Ямады на традиционные японские ценности является главной идеей всех его фильмов. "Я всегда говорю о необходимости возвращения к истокам", - добавляет он.

Возьмем, к примеру, сцену с осенним листом, медленно падающим на землю. Когда люди наблюдают эту картину за традиционным чаепитием, они чувствуют грусть, сопоставляя падение листа и закат солнца со звуками колокола в соседнем храме, напоминающего о скоротечности жизни. Ямада старается пробудить у зрителя японскую душу, которой они, несомненно, обладают, но о которой по различным причинам забыли.

"Западный зритель, наблюдая за падающим листом, возможно, скажет: "Ну и что?" Но жизнь и чувства японцев всегда находились в единстве и гармонии с природой. Наши предки бережно хранили такое отношение к природе и в каждом из четырех времен года видели глубокий символический смысл. Это ощущение присуще японцам и по сей день. И я думаю, что оно является самым главным из того, что мы имеем в этом мире", - говорит Ямада.

"Этот японский сентиментализм и заключается в слове "сумерки", - продолжает режиссер. - Кроме того, беспокойство и забота о родителях, о пожилом человеке или о ребенке всегда были основой нашей традиционной морали".

Есть и еще одна причина, почему в описании японской души фильмы Ямады намного превосходят все остальные. Для того чтобы по-настоящему почувствовать суть японского менталитета, необходимо на некоторое время оказаться вне японской культуры. Ямада приобрел и этот опыт, когда его семья переехала в Манчжурию. Тогда будущему режиссеру было всего 2 года.

"Мы с друзьями всегда спешили забираться на крышу дома, когда в холодные солнечные дни вдалеке виднелись вершины гор, - вспоминает Ямада свое детство. - Но обычно мы видели только ровную степь, тянущуюся до самого горизонта. Нечасто можно было увидеть что-то еще".

Иллюстрации в детских книжках, на которых изображалась природа Японии, казались настоящей сказкой. "Я не верил в реальность мира, изображенного на этих картинках, до тех пор, пока я не вернулся в Японию и не увидел все собственными глазами".

Ямада вернулся с семьей на родину уже после Второй мировой войны. Он считает, что приобретенный в Манчжурии опыт помог ему развить способность смотреть на свою страну и ее людей с объективной точки зрения. "И с весьма любопытной точки зрения, между прочим", - добавляет он.

В следующей работе Ямада сделает еще одну попытку рассказать о духовных истоках своего народа. Сейчас он работает над исторической драмой "Сокрытый меч, коготь демона" ("Какуси-кэн, они-но цумэ"), съемки которой уже начались в Киото. Фильм тоже будет рассказывать о самурае, который на сей раз идет еще дальше и оставляет свое сословие ради женщины, которую любит.

"Как раз в то время, когда мужчины смотрели на женщин свысока и считали их не более чем "орудием" для рождения детей, прославленный мастер меча влюбляется как юноша и отказывается от всего ради своей любви, - говорит с улыбкой Ямада. - Я уже снял несколько любовных сцен на побережье в Танба (область современных префектур Хёго и Киото). Получилось вдохновенно и красиво".