Иностранная пресса о России и не только

Долгое время журналисты и правозащитники могли беспрепятственно продолжаться свою работу в белорусском городе Витебске. Однако эти времена закончились. В Витебске, как и по всей стране, власти ужесточили методы обращения с критиками. Те, кого это коснулось, в приватной беседе рассказывают об обысках в квартирах и арестах.

Витебск очень изменился. От некогда красивого города Марка Шагала в нижней части сегодняшней улицы Ленина мало что осталось: серые панельные дома стоят рядом с серыми административными зданиями. Однако отрезок улицы у площади Свободы, примитивной начищенной до блеска территории, один раз в месяц становится ареной для демонстраций - в так называемый День солидарности с политзаключенными. И каждый раз седобородый мужчина в потертом пальто продает здесь "Народную волю", одну из последних оставшихся в Белоруссии оппозиционных газет.

"Все наши мобильные под контролем"

Вот уже 11 лет этот мужчина выставляет свой столик на мостовой, достает газеты из целлофановых пакетов и ждет покупателей. "Я уже со счета сбился, сколько раз они забирали меня отсюда в милицию", - рассказывает он. Его пинали и били, конфисковывали то, что он продавал. Но он не сдается - он никогда не попросит это незаконное государство с его незаконным руководством о разрешении, клянется старик, который вот уже 20 лет занимает активную политическую позицию.

Долгое время Витебск, население которого по официальным данным составляет около 350 тыс. человек, считался провинциальным городом, в котором было возможно многое из того, чего власти в столице Минске не терпели. Однако после волны обысков в квартирах и арестов в конце марта все изменилось. После неожиданно масштабной демонстрации, приуроченной к 90-летию провозглашения Белорусской народной республики, режим Лукашенко заметно закрутил гайки по всей стране. Одной из жертв этих ужесточенных мер стал и Фонд имени Фридриха Эберта, который вынудили закрыть его небольшой офис в Минске.

Местный журналист Вадим Барщевский уверен: "Наши телефоны и все наши мобильные прослушиваются - тем более сейчас", - говорит он. Ему нанесли визит сотрудники КГБ потому, что он работал как независимый журналист. Его жена Елена вспоминает: "Они задержали меня на работе, затолкали в машину и приказали открыть квартиру". Неоднократно она и ее муж пытались как-то подготовиться к этому дню: им и другие объясняли, как надо вести себя в момент задержания. И тем не менее они чувствовали себя абсолютно беспомощными.

Гражданская инициатива радуется реакциям

"И тогда я досчитала до десяти и глубоко вздохнула", - рассказывает Елена и просит свою невестку показать западной прессе протокол конфискации. Он занимает две с половиной страницы, оформлен очень аккуратно, в нем все перечислено: ноутбуки, принтеры, радио, звукозаписывающая аппаратура, камеры, документы и так далее. "Они просто обчистили нас", - говорит Барщевский. "Но им меня не запугать!"

Не собирается давать себя запугать и Ольга Карач, которая сидит за кухонным столом и набирает на ноутбуке письма. В течение 4 лет 29-летняя женщина работала в витебском городском парламенте. "Я знаю, как работают наши бюрократы, я знаю их страхи, на них мы и сыграем", - грозит правозащитница, которая от имени возглавляемой ею гражданской инициативы "Наш Дом" уже отправила более 40 писем. В них она перечисляет причины, по которым действия КГБ были незаконны и с точки зрении белорусского закона.

Карач может продемонстрировать и первые ответы: так, глава КГБ по Витебской области Геннадий Герасименко сваливает всю ответственность на центральное управление в Минске. "Он, скорее всего, боится", - радуется Карач. "Наш Дом" против КГБ" - так она называет новую кампанию. И с гордостью добавляет, что ее гражданская инициатива стала первой, кто не согласен просто так мириться с произволом Лукашенко. "Если мы выдержим пару лет, то их чокнутая бюрократия просто повесится", - говорит она.

30 задержаний, 10 случаев лишения свободы и 20 штрафов

Менее оптимистично настроены двое других активистов-правозащитников, которые упорно отказываются говорить в закрытых помещениях и называть свои имена. "В результате того, что мы отстаиваем права человека, мы превращаемся в диссидентов", - аргументируют правозащитники, офисы которых находятся в Минске. "Здесь, в Витебске об этом вообще не может быть речи", - говорит более молодой из них - хорошо одетый молодой человек.

Разговор состоялся в парке между зданием КГБ, расположенным в конце улицы Советская, и площадью Ленина. "Репрессии и слежка сегодня при Лукашенко даже хуже, чем на закате советской эры", - говорит старший активист. 30 задержаний, 10 случаев лишения свободы и 20 штрафов от 70 до 700 тыс. белорусских рублей (от 20 до 200 евро, то есть до двух размеров средней зарплаты по Витебску) зарегистрировано только с начала этого года. Говоря об этом, активисты постоянно нервно озираются.

В последнее время власть стала опять практиковать - как это уже было в 1980-е годы - навешивание на инакомыслящих ярлыка душевнобольных. "Диссидент рано или поздно выйдет из тюрьмы", - говорит один из активистов. "Новым политическим заключенным режима Лукашенко грозит пожизненная психушка".

Также по теме:

Лидер белорусской оппозиции опасается российской "аннексии" (Le Monde)

США-Белоруссия: груда дипломатических осколков (Die Presse)