Иностранная пресса о России и не только

Рассказывают, что Николай I, узнав новость о начале революции 1848 года в Париже, отдал приказ: "Господа офицеры, седлайте коней, в Париже опять революция!"

"Кремль Владимира Путина находится в подобном же настроении", - пишет болгарский политолог Иван Крастев в статье для Financial Times. Когда протестующие в Македонии, разгневанные коррупцией и злоупотреблениями властью, осадили в прошлом месяце здание правительства и потребовали его отставки, российский министр иностранных дел поспешил осудить готовящуюся "цветную революцию" в Скопье.

"Почему? Ответ кроется в выступлении Сергея Лаврова в Генассамблее ООН в этом году, когда глава российского МИДа призвал принять декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, о непризнании госпереворотов как метода смены власти", - рассуждает автор статьи. "Москва, когда-то воинствующий центр мировой коммунистической революции, стала главным в мире защитником существующих правительств от их беспокойных граждан", - считает политолог.

"Оранжевая революция" на Украине 2004-2005 годов сильно напугала российскую элиту, говорится в статье. "Арабская весна" и в особенности неприличная поспешность, с которой президент Барак Обама оставил в беде Хосни Мубарака, позиционировавшего себя как верного союзника США с тех пор, как пришел к власти в 1981 году, укрепили убежденность Кремля в том, что США - мировой агент, ведущий подрывную деятельность и сеющий беспорядок. "И это укрепило связи России не только с ее центральноазиатскими союзниками, но и, что важнее всего, с Китаем", - считает автор.

"Россия пытается ниспровергнуть то, что Запад считает глобальным правопорядком, не потому, что она возвращается к советскому "империализму", а потому что она стала сторонницей дела контрреволюции в мире, в котором Вашингтон рассматривается как главная революционная сила. Это формула бесконечного конфликта", - говорится в статье.

"Короче говоря, неспособность Запада понять Россию проистекает не из его предполагаемого отказа всерьез принимать законные интересы Москвы. Она отражает непонимание того, как Кремль, вместе с большей частью остального мира, интерпретирует основные цели и намерения Запада", - заключает Крастев.