Иностранная пресса о России и не только

Вернись, Иосиф. Вернись, Саддам. Мы все забыли и все простили

Ностальгия - одна из самых мощных политических сил, и мы часто недооцениваем ее способность искажать правду и сводить реальность на нет. Например, недавний опрос показал, что 26% россиян проголосовали бы за Сталина, если бы сегодня он выставил свою кандидатуру на президентских выборах. В Ираке кровавая нестабильность последних месяцев привела к тому, что некоторые иракцы, которые всего год назад радовались падению Саддама, сегодня тоскуют о нем.

Возможно, такой поворот событий и не удивил бы этих диктаторов; обоим была известна сила ностальгии, и они использовали ее, пропагандируя самих себя. "Русские, - часто говорил Сталин, - это монархисты. Им нужен царь". Он понимал, что для них история имеет значение, и в создании собственного имиджа обращался к XVI и XVIII векам, к славе Ивана Грозного и Петра Великого.

Иракцы тоже обращаются к эпохе давно минувшей славы. Ирак долго был сатрапией других империй - Персидской, Оттоманской, а затем Британской, и Хусейну приходилось через века возвращаться к библейскому Вавилону в поисках своего предтечи Навуходоносора, чью славу он хотел возродить.

Как удается таким деспотам снискать восхищение своих народов? Диктаторы всегда обещают, что только они могут обеспечить стабильность, они любят позировать перед камерами, куря трубки и держа на руках детей. Именно это обещание во время их правления заставляет людей принимать их, часто не замечая ничего другого и мирясь с террором, жестокостью и культом личности. Позже, после смерти диктаторов, о них тоскуют по той же причине: из-за обещанной ими стабильности.

Но обычно это ностальгия по раю и герою, которых на самом деле не было. В конце 1920-х и в 1930-е годы в России Сталин не обеспечивал стабильность, а вел войну и террор против собственного народа, депортировал 28 млн человек и уничтожил еще 20 млн. Для многих сталинская Россия была адом, но сегодня об этом забыли люди, которые "помнят", нечто совсем другое, до абсурда радостное.

Случай Хусейна показывает, как быстро искажается политическая память. Его первое десятилетие у власти было непрекращающимся террором, затем миллионы жизней были напрасно отданы в войне с Ираном, за которой последовало вторжение в Кувейт, подавление восстаний самыми жестокими средствами, расчленение страны и экономические санкции в то время, когда его отвратительный сын Удей наводил ужас на Ирак. Тосковать не о чем, несмотря на арабскую традицию не брать на себя ответственность и во всем винить порочный Запад. Нет героя, нет рая.

Но миф о рыцаре на белом коне часто оказывается сильнее правды. Страны, где нет органического развития демократии и гражданского общества, нередко мечтают о всемогущем лидере, поскольку такова традиция.

Сильный лидер предлагает не только стабильность, но и славу, тешит тщеславие наций. Хусейн добился славы, провозгласив победу над Ираном и бросив вызов Америке, хотя это и обернулось катастрофой. Триумфальная победа Сталина над фашистской Германией и создание империи в Восточной Европе принесли ему славу завоевателя мира, что, в сочетании с иллюзией экономической стабильности, делает его столь привлекательным для 26% сегодняшних обманутых россиян.

Некоторые диктаторы могут обещать славу и стабильность даже после своей смерти. Эти монстры часто разрушают свои страны настолько, что никто уже не может сопротивляться, когда им наследуют их сыновья.

Недавно Сирия, Северная Корея и Азербайджан превратились в наследственные монархии (под видом республик). Преемниками отвратительных старых диктаторов - Хафеза Асада, Ким Ир Сена и Гейдара Алиева стали их сыновья. Хусейн тоже хотел, чтобы его ужасные сыновья были его преемниками.

Один лишь Сталин настолько уважал собственную уникальность и мессианскую роль в истории, что счел ниже своего достоинства выдвижение никуда не годного сына Василия. "Но я тоже Сталин", - говорил Василий. Отец отвечал ему своего рода экзистенциальным анализом: "Нет, ты не Сталин, и я не Сталин. Сталин - это советская власть. Сталин в газетах и на портретах, это не ты и даже не я".

Пусть последнее слово скажет блестящий либерал XIX века Бенжамен Констан, писавший о Наполеоне: "Страну, которую может спасти только тот или иной человек, нельзя спасти надолго. Более того, она и не достойна спасения".

Саймон Сибэг Монтефиоре - автор книги "Сталин. Двор красного царя", получившей в Британии приз как лучшая историческая книга года.