Иностранная пресса о России и не только

Ситуация, с которой мы сталкиваемся сегодня на Ближнем Востоке, похожа на более или менее точное повторение великих кризисов прошлого: в 1956 году за спиной Насера и египетского руководства поднялась националистическая волна, направленная главным образом против бывших колониальных держав и Израиля. Волна эта вызвала кризис во всем регионе, что привело к росту противоречий внутри различных националистических режимов. Второй кризис, более разнородный, разразился после поражения Египта в войне 1967 года и привел к первому нефтяному кризису, а также к длительной гражданской войне в Ливане. Третья кризисная волна не так сильно повлияла на усиление исламизма в масштабе всего региона по причине неарабских и несуннитских особенностей Ирана.

В настоящий момент мы являемся свидетелями того, как в Бейруте, Багдаде, Тегеране, Каире, Палестине и даже в далеком Афганистане радикальный ислам готовится нанести ответный удар могуществу Америки и ее местного союзника Израиля. Неадекватная реакция американских стратегов на теракты 11 сентября 2001 года породила великий повстанческий проект Усамы бен Ладена. Точно так же в конце 1970-х годов сочетание советско-кубинской экспансии в Африке и народных восстаний в Никарагуа, Гренаде и Суринаме наводило на мысль о посмертном реванше Че Гевары.

Возможно, данное прочтение неправомерно, да и путь Усамы бен Ладена никоим образом не повторяет мученическую судьбу Че. Если ужасающая динамика ситуации в Ираке хотя бы частично отражает провал и ошибочность американской концепции, она, в первую очередь, свидетельствует о несостоятельности самой идентичности арабской нации. Речь идет не только о мелком национальном или локальном эгоизме действующего уже сорок лет проекта Насера по объединению слишком похожих режимов Египта, Сирии и Ирака. Речь идет о чем-то гораздо более серьезном.

Двадцать лет назад никто не обращал внимания на то, что Насер женился на иракской шиитке или что основатель пакистанского государства Джинна и его преемник Зульфикар Али Бхутто были шиитами, принадлежавшими к разным религиозным школам. В наши дни вопрос о шиитской или суннитской идентичности разделяет мусульманский мир подобно красной черте, четко определяя союзников и идеологическую принадлежность. Американцы не имеют отношения к данной несостоятельности арабской идентичности. Автономный от Ирака Курдистан, остающийся самым надежным союзником Вашингтона в регионе, характеризуется исключительным единством, царящим между шиитами и суннитами, которые все являются курдскими патриотами. Напротив, арабские шииты в Ираке, Ливане, Бахрейне и (если бы это было возможно) в Саудовской Аравии готовы в настоящий момент встать под знамена тюрко-персидского шиизма Тегерана. Деятельность союза умеренных суннитов и арабов северной части арабского мира, принадлежащих к самой терпимой, ханафитской школе, заключается в разделении общества и экономики по примеру соседней, тоже ханафитской, Турции.

Что касается суннитских фундаменталистов, они сконцентрированы в Египте, Саудовской Аравии и в среде джихадистов Ирака и тайно получают указания от своего главного стратегического партнера, армии и секретных служб Пакистана, которые обеспечивают безопасность в Мекке и других священных местах. И именно маленький Ливан, как обычно, оставленный без поддержки перед лицом истории, несет на себе все тяготы это нового расклада сил. Эта арабская несостоятельность (в гораздо большей степени, чем американская) следует деструктивной логике, разрушить которую поможет только внедрение в оба лагеря умеренных и светских сил. Но в этой целостной схеме есть одно серьезное отклонение. Все идет так, как будто действующий иранский президент тоже стремится нарушить эту не устраивающую его динамику.

И хотя иранская самоидентификация обращена главным образом к единству в связи с восстановлением шиитской семьи, главной целью ультраинтегристских стремлений в стиле "Ходжатие" было примирение суннитов и шиитов в рамках общего единства. Два идейных вдохновителя нынешнего нигилистического выступления Тегерана, аятолла Бехешти и аятолла Бахонар, погибшие в результате теракта 1980 года, всегда стремились организовать массовое движение за объединение с "Братьями-мусульманами" в Египте. Поэтому стратегия союза ливанской "Хизбаллы" и палестинских братьев из "Хамаса" играет важную роль: отвлечь внимание арабских масс от расширяющейся иракской воронки и сфокусировать его на вечном общем враге, Израиле и (чем дальше, тем больше) на евреях как таковых. Ни тегеранские студенты, ни бесчисленные жертвы суннитского терроризма в Ираке так, по-видимому, не думают.