Иностранная пресса о России и не только

Неотступно преследуемый картиной распада Советского Союза, китайский лидер мечтает об абсолютной власти. И способен долго удержаться на вершине, пишет журналист Le Figaro Сирил Плюетт.

Организованная в этом месяце ретроспектива в выставочном центре Пекина, построенном в сталинском стиле, призвана прославить недавние подвиги Коммунистической партии Китая (КПК), но в реальности это ода во славу одного человека - Си Цзиньпина, говорится в статье.

Пропагандистская машина работает на полную мощь, пока китайский лидер готовится ко второму коронованию, обещающему стать блистательным. В эту среду открывается XIX съезд КПК и, по словам политолога Чэнь Даоина из Шанхая, "после двух предшествующих периодов - Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина - эра Си Цзиньпина" также способна продлиться очень долго.

Генсек КПК, являющийся также президентом Китайской Народной Республики и главнокомандующим и мечтающий об абсолютной власти Мао, намерен еще более укрепить свой авторитет и усилить влияние КПК на общество, и без того весьма ощутимое, отмечает автор статьи.

Когда его назначили лидером компартии осенью 2012 года, элита его еще не остерегалась. "На вид он был простодушным и мягким: его предшественники Цзян Цзэмин и Ху Цзиньтао и их кланы совершили ошибку, совершенно его недооценив", - считает Жанг Лифан, независимый историк из Пекина.

Будучи серьезным стратегом, непроницаемый Си Цзинпин всегда умело скрывал свои карты. Под личиной добродушия и спокойной уверенности пряталась железная решительность, говорится в статье. Новый руководитель быстро разрушил первое табу, пересматривая традицию коллегиального управления, превалировавшую после смерти Мао во избежание новых отклонений от пути.

Теперь, управляя второй мировой державой, он заявляет во всеуслышание о желании вернуть Срединной империи былое величие, превознося "китайскую мечту": возвращение к традиционным ценностям вкупе с обещаниями процветающего будущего и становления на международной арене. Отныне он сам намерен устанавливать правила мирового управления. Во время дипломатических мероприятий в Китае соотношение сил тщательно режиссируется. Так, на саммите G20 в 2016 году "красный император" с безупречно напомаженными черными волосами невозмутимо ожидал посреди зала, пока каждый глава государства проходил через весь зал, дабы его поприветствовать, описывает Плюетт.

Парадоксально, но, несмотря на страдания, пережитые его семьей (его отец стал жертвой маоистской чистки), Си Цзиньпин без колебаний идет вслед за Мао, нередко цитируя его в выступлениях. "Он делает ставку на повышение легитимности партии, от которой отдалилось китайское общество, восстанавливая ее контакт с героическим духом отцов-основателей", - поясняет Жан-Пьер Кабестан, китаевед в Гонконгском баптистском университете Гонконга.

Манера правления Си тесно связана с неотступным опасением, как бы китайский режим не разлетелся на куски, как СССР, признаваемый слишком примиренческим. Отсюда возвращение к речам, превозносящим ортодоксальный коммунизм, хотя фактический экономический рост сделал из Китая одну из самых несправедливых стран мира в смысле экономического неравенства. "Если мы отклонимся от марксизма или откажемся от него, наша партия утратит свою душу и свой курс", - заявил президент в сентябре. Контрпример Михаила Горбачева также служит объяснением его борьбы против проникновения западных ценностей - которые в его глазах ускорили советский распад - как и беспощадные гонения на любые протестные голоса и параноидальный контроль за соцсетями, пишет автор.

Многие эксперты сомневаются, что этот 64-летний человек, чья жена - известная певица, а дочь - бывшая студентка Гарварда, будет способствовать большей либерализации и открытости экономики, как было обещано в 2013 году, поскольку это приведет к ослаблению КПК. И многие прогнозируют новое закручивание гаек в отношении свобод, передает журналист. "Мы присутствуем при поразительном оживлении ленинских и маоистких корней партии, что ведет к тотальной концентрации власти в руках одного человека", - заключает политолог Вилли Лам из Гонконга. Отныне призрак нового пожизненного "императора" витает над Китаем, считает Плюетт.