Иностранная пресса о России и не только

Легко хихикать над ежегодной феерией Владимира Путина, известной как "Прямая линия с президентом". Почтительности к "Дорогому Лидеру" вряд ли было бы выказано больше, если бы звездой шоу был Ким Чен Ын. Тем не менее, "Прямая линия" - важный политический барометр, пишет в статье для The Wall Street Journal профессор Колумбийского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) Стивен Сестанович. "Допущенные вопросы и порожденные ими ответы говорят нам о том, как Кремль видит умонастроения в стране", - отмечает автор.

В России второй год подряд наблюдается экономический спад, поэтому неудивительно обилие вопросов про экономику. Если у Путина и выдавался шанс поговорить о внешней политике, он чаще всего возражал: внутренние проблемы - первоочередные. "Однако было бы не совсем верно утверждать, что важные для избирателей вопросы доминировали в программе, - пишет далее Сестанович. - За кулисами разговора ощущалась мрачная подоплека. Многие говорили о том, что система коррумпирована, а те, кто у власти, этим злоупотребляют". Отвечая, Путин прибегал к различным уловкам: сыпал статистическими данными, говорил, что разделяет народное возмущение и открыт для новых подходов. В то же время он защищал "Единую Россию" как стабилизирующую силу, бюрократические злоупотребления называл частью российского менталитета, иногда обещал быстро разобраться, но все-таки настаивал на том, что решения должны быть "сбалансированными".

Что касается "Панамских документов", попытка Путина объяснить махинации друга-виолончелиста, обладающего огромным, таинственным богатством, была невразумительной, счел Сестанович.

То, что российский вождь чувствует народное недовольство, не означает, что он боится надвигающегося кризиса. Но, если "Прямая линия" может служить критерием, он знает, что у него есть проблема, резюмирует автор.