Иностранная пресса о России и не только

Сегодня с американской точки зрения война считается социально приемлемой лишь в том случае, если она ведется с минимальными человеческими жертвами. Из поля зрения американцев должен исчезнуть физический аспект смерти и разрушений, которые благодаря экранам приняли облик виртуальной реальности. Предполагается, что сталкиваться в смертельных схватках, сражаться в крови и поту останется уделом народов "третьего мира".

Принцип войны "без смертей" предполагает наличие двух типов человечества: одному убивать нельзя, другому - можно. Отношение к человеческим жертвам в обоих этих "человечествах" разное: жизнь американцев слишком ценна, чтобы можно было ей жертвовать, а значит, жизнями "других" вполне можно жертвовать ради спасения "наших".

Этот подход проявляется даже на телеэкранах: погибших американцев не показывают зрителям, но эта стыдливость оказывается неуместна, когда дело касается показа трупов "другой" стороны. Понятие жертвы осталось, но лишь как "архаическая" характеристика Другого, жертва обесценилась перед лицом этой новой "священности" жизни.

Отношение к смерти у американца - и, шире, у человека Запада - действительно совершенно изменилось. Он придает жизни практически абсолютную ценность, все более решительно отвергает насильственную смерть и даже смерть вообще.

Связь между индивидом и обществом, воплощенная в идее Бога, Родины или Партии, уже не принимается в расчет. Самопожертвование утратило смысл и ценность. Конфликт между абсолютным преклонением перед жизнью и понятием гражданского долга, при котором можно отдать свою жизнь во имя высшей цели, более не признается.

Никакие символические блага отныне не считаются "компенсацией" за утраченную жизнь. Отсюда "растерянность", вызываемая добровольной смертью "камикадзе", ибо эта смерть нарушает концепцию войны "без смертей" и связанную с ней "гедонистическую" мораль.

С этой точки зрения термин "мученики", которым некоторые называли жертв терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне, неудачен вдвойне. Во-первых, жертвы Всемирного торгового центра и Пентагона не выбирали свою смерть. Во-вторых, их гибель была лишена всякого символического смысла. Напротив, большинство американцев воспринимали ее как абсолютную - и оттого тем более чудовищную - смерть.

Концепция войны "без смертей" вытекает из более общей установки сверхтехнологического общества, стремящегося полностью устранить из всех областей жизни элемент риска и случайности. Но технологический прогресс не всегда обеспечивает искомой максимальной безопасности.

Мир без инцидентов предстает как большая иллюзия, которая готовит нас к не менее большим трагедиям. Война "без смертей" - часть этого иллюзорного мировидения. Ее цель - убрать с глаз поле битвы, а затем убрать с этого поля битвы человека. Театр военных действий должен походить на комплексную систему информационных сетей и точных хирургических ударов.

Однако стратеги, исходившие из этой концепции, быстро увидели, что в реальных условиях их утопия развеивается в прах. Несмотря на все свои усилия, они продолжают сталкиваться с элементом случайности, с человеческими ошибками, изменчивостью поведения.

Как ни парадоксально, вера в полностью контролируемую среду, в которой исключены все "посторонние" контакты и любая форма диалога с Другими, повышает степень непредсказуемости и риска на войне. Сегодня американцы пожинают горькие плоды своего заблуждения в Ираке.

Отрицание "взаимности" в военных действиях, стремление отказать противнику в статусе комбатанта (он рассматривается только как препятствие, подлежащее устранению) напрямую связаны с новой заявленной целью войны.

Эта цель состоит уже не в защите национальной территории или покорении новых земель, а в том, чтобы обеспечить "безопасность" в "кризисных зонах", не допустить расширения "опасных беспорядков". Подразумевается, что в зоне военных действий теперь нет врага: есть лишь воюющая сторона, которую нужно усмирить, не вступая с ней в войну.

Американцы заявили, что террористические акты 11 сентября были объявлением войны Соединенным Штатам. Однако то, как они проводили свои операции в Афганистане и как они относились к захваченным афганцам (последним отказано в статусе военнопленных), наглядно иллюстрирует сущность этой новой доктрины.

Применение насилия узаконивается получением международного мандата на поддержание мира - в зависимости от интересов США это может быть или ООН, или коалиция стран, объединившихся против конкретного противника.

Отныне во имя международной безопасности война превращается в операцию по поддержанию порядка. Об этом говорят даже термины, которыми заменяется слово "война": "международный кризис", "операция по обеспечению безопасности", "гуманитарная интервенция", "борьба с терроризмом".

Применение насилия необходимо, чтобы покончить с "незаконным" насилием других и навязать всем собственное политическое и культурное видение мира. В этой конфигурации безопасность международного порядка, целиком контролируемого американской державой, становится сакральной целью.

Те же, кого приносят в жертву - чеченцы, курды, палестинцы и проч., - лишние люди в этом международном порядке, поскольку они не вписываются в него или протестуют против него.

Однако утопия войны "ради мира" или "во имя безопасности" скрывает от нас главное. Война, даже если она ведется ради поддержания мира, всегда превращает ее участников в варваров. Не бывает войн без насилия, а враг, как бы его ни называли, всегда остается врагом, подлежащим уничтожению.

За эвфемизмом "побочные эффекты" скрывается ужасная реальность человеческой бойни, которой сопровождается любая война. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить иракские больницы или афганские зоны, подвергшиеся бомбардировкам.

В последнем случае безвинные люди гибли не только от падавших на страну бомб, но и от гуманитарных грузов, сбрасывавшихся с самолетов!

Во имя мирового политического равновесия - или высших интересов Америки - миллионы человеческих жизней принесены на алтарь геополитики, хладнокровно разрабатываемой в кабинетах стратегов.

Хладнокровная, умная и абстрактная война, ведущаяся за экраном, не менее жестока, чем конкретное насилие рукопашных схваток. Скрытое от глаз насилие "новой" войны усиливает наше равнодушие и позволяет машине уничтожения работать и дальше.