Иностранная пресса о России и не только

Евгений Примаков, бывший премьер-министром при Борисе Ельцине, является экспертом по ближневосточным делам. При коммунистах он работал корреспондентом газеты "Правда" в Египте, впоследствии - возглавлял Службу внешней разведки.

Он был последним, кто 22 февраля, перед началом американского наступления, встретился с Саддамом Хусейном, которому безуспешно предлагал отказаться от власти и тем самым избежать войны. Находясь в Париже, где он рекламирует свою новую книгу "Мир после 11 сентября и война в Ираке", Евгений Примаков дал интервью корреспонденту Liberation.

- Кажется ли вам, что решение уже в ближайшее время передать власть иракцам - правильный шаг?

- Я сомневаюсь, что это быстро изменит ситуацию. Ведь кому будет предана власть? Эмигранты, вернувшиеся после падения Саддама, доказали свою некомпетентность. Я не вижу, кто мог бы заполнить вакуум власти. Самые активные шииты, к несчастью, и наибольшие радикалы. Правительство с преобладанием курдов тоже было бы неприемлемым. Рано или поздно придется искать кого-нибудь среди баасистов - не среди тех, что были связаны с правящей верхушкой, а среди управленцев, сохранивших множество связей и заявивших о разрыве с Саддамом. И потом, чтобы что-то изменилось, США должны понять, что нужно возвращаться в ООН. Нужно будет предусмотреть отправку в Ирак миротворческих сил. А это ООН.

- Вы полагаете, что американцы будут искать баасиста?

- А что здесь странного? Посмотрите, у нас в России в бизнесе и на государственной службе много людей, состоявших в Коммунистической партии. Потому что туда вступали не только по убеждениям, но и потому, что это был единственный способ сделать карьеру. То же самое и с партией "Баас", в которой состояло 2,5 млн человек, к тому же она была менее идеологизирована, чем КПСС.

- В чем были ошибки американцев?

- Самая большая - односторонние действия. Вторая ошибка в том, что невозможно экспортировать демократию, не учитывая внутренних условий страны. У меня такое впечатление, что американцы решили раздавить иракскую армию, но никто не подумал о том, что будет после войны. Они явно рассчитывали, что иракский народ примет оккупантов как освободителей.

- Вы удивлены, что там не нашли оружия массового поражения?

- Ричард Батлер (в то время возглавлявший группу инспекторов ООН) подтвердил мне это, когда я был министром иностранных дел. Как-то я спросил его: "Еще остались пусковые установки?" Он сказал: "Нет". "А боеголовки?" "Нет". Тогда я спросил его, почему он не закрывает досье. Он ответил: "Вы договариваетесь с Соединенными Штатами, и я закрываю досье".

- В антивоенном альянсе Франции, Германии и России ваша страна часто занимала двойственную позицию, стремясь сохранить добрые отношения с США...

- Никакой двойственности здесь нет. В иракском вопросе Россия отстаивает некоторые принципы, но хочет избежать сползания к антиамериканизму. Разве мы хотели бы получить новую холодную войну, стремясь отодвинуть на второй план США? Математические правила типа "один плюс один равно двум" в политике не действуют. Для нас Европа и США одинаково важны. Россия хочет диверсифицировать свои международные отношения, развивать их и с ЕС, и с США, и с Китаем, и с Индией. Если вы спросите меня, готова ли Россия объединяться с Европой против США или с США против Европы, я отвечу "нет".