Иностранная пресса о России и не только

Причиной массовый трагедий стали жестокость и эгоизм гуру

Бронированные машины окружили здание токийского следственного изолятора, а сотни полицейских патрулировали все его ближайшие окрестности. Это было 15 мая 1996 года, ровно через год после ареста 48-летнего Тидзуо Мацумото, известного всем как Сёко Асахара, когда следственное управление Департамента общественной безопасности начало слушания по делу "Аум Синрикё" с целью определить, подпадает ли деятельность секты под статьи закона о борьбе с подрывной деятельностью.

Все окна зала, где проходили слушания, были закрыты стальными листами.

Сопровождаемый группой охранников, Мацумото неловко вошел в зал. Он взял в руку микрофон и робким голосом начал оправдываться. "Прошу простить меня, сегодня я очень волнуюсь. Я также прошу простить меня, если моя речь будет сбивчивой и я не смогу как следует объяснить все, что хочу сказать", - начал он.

Когда был задан вопрос относительно доктрины "Аум Синрикё", оправдывающей убийство, Мацумото с уверенностью сказал: "Доктрины "Аум" не представляют никакой опасности для общества. Но если они приведут к малейшему недоразумению, я откажусь он них навсегда".

На заявление одного из следователей о том, что секта попыталась совершить насильственный переворот, Мацумото ответил: "Простите, но, когда я слышу подобные заявления, мне становится смешно".

Постепенно Мацумото обрел уверенность, и, когда он продолжил разъяснять следователям суть доктрин своей секты, создавалось впечатление, что он выступает с проповедью перед своими последователями.

Мацумото разговорился и уже совсем не был похож на того человека, который на первом слушании, состоявшемся три недели назад, говорил не более трех минут и затем хранил полное молчание.

66-летний эксперт-социолог Рёко Одзава, присутствовавший на слушаниях по делу Мацумото, вспоминает: "У меня создалось впечатление, что он больше хотел обратить внимание лично на себя, чем спасти секту".

В январе 1996 года адвокат Кацухико Ёсинага, который был назначен защитником секты во время следствия, пришел в следственный изолятор на первую встречу с Мацумото. Ёсинага согласился защищать "Аум Синрикё" с условием, что Мацумото не будет отстаивать и оправдывать преступные действия членов своей секты.

Мацумото сразу согласился. "Я никогда не стремился оправдывать поведение членов моей организации", - заверил он адвоката. Мацумото попросил Ёсинагу защищать его на суде и даже пообещал ему поговорить с членами секты, которые должны были давать свидетельские показания.

Встретившись с Мацумото около 50 раз, Ёсинага говорит, что основатель секты ловко оперировал мельчайшими подробностями и деталями, когда пытался создать себе алиби, продемонстрировав прекрасную память, - ведь он был почти слепым и не мог делать каких-либо записей.

"Мацумото - очень яркая личность. Он хорошо знает, как вести полемику с другими людьми. Он прекрасно чувствует мысли собеседника и знает, как сбить его с толку", - продолжает Ёсинага.

Перед началом второго слушания, состоявшегося 28 мая 1996 года, Мацумото внезапно попросил Ёсинагу подготовить и систематизировать все его показания и заявил адвокату о том, что более не желает возглавлять "Аум Синрикё". Это был единственный раз, когда Мацумото захотел покинуть секту.

Однако, когда Мацумото начал оправдываться за совершенные им преступления, он объявил, что покинет секту, но при этом останется ее духовным главой и наставником. "С сектой я не поддерживаю никаких отношений, но считаю, что применять к ней Закон о борьбе с подрывной деятельностью нет никаких оснований", - заявил Мацумото.

Мацумото защищал себя на двух слушаниях, которые продолжались около девяти часов. Ясность доказательств, приводимых Мацумото в свою защиту, даже разочаровала одного из его адвокатов. "Это полностью разрушило нашу стратегию добиваться психиатрического освидетельствования Мацумото", - говорит он.

В январе 1997 года экспертная комиссия Департамента общественной безопасности, находящаяся в подчинении министерства юстиции, решила не применять статьи Закона о борьбе с подрывной деятельностью к секте "Аум Синрикё". Такое решение было принято на том основании, что большинство общественно опасных членов секты уже арестовано, а оставшиеся на свободе не представляют угрозы.

"Когда я сообщил Мацумото о решении комиссии, он только что-то пробормотал себе под нос, из чего было ясно, что это его совершенно не интересовало, - продолжает Ёсинага. - Я спросил его: "Вы слышите меня?" Но он продолжал разговорить с самим собой и не обращал на меня никакого внимания".

"То обстоятельство, что Мацумото даже не реагировал на мои слова, заставило меня задаться вопросом, а думал ли он вообще о том, что смог бы выйти из тюрьмы, если Закон о борьбе с подрывной деятельностью не будет применен к секте".

После этого Мацумото защищали другие адвокаты. Но и с ними у Мацумото не сложились отношения. Однажды он им заявил, что, если бы ему дали возможность защищать себя самостоятельно, суд давно бы признал его невиновным. "Мацумото всегда был уверен в том, что и сам смог бы убедить власти не применять к секте Закон о борьбе с подрывной деятельностью", - говорит один из его адвокатов.

Примерно через два месяца после решения комиссии Мацумото предпринял попытку опровергнуть показания тех членов секты, которые свидетельствовали против него. "Сёко Асахара - единственный человек, который может говорить от имени "Аум Синрикё", - заявил он на суде, забыв о своем обещании покинуть секту.

Так что потребность Мацумото льстить собственному "я" удовлетворяется за счет интересов и даже судеб других людей.