Иностранная пресса о России и не только

Музыканты славятся своим математическим складом ума. Под дирижерской палочкой Кондолизы Райс, еще в детстве ставшей виртуозной пианисткой, американская дипломатия вернулась к сложным шахматным партиям, в которых фигуры могут делать неожиданные ходы. Это показывает предложение вступить на определенных условиях в прямой диалог с Ираном - равно как реабилитация Ливии и признание возможным подписания мирного договора с Северной Кореей.

За полтора года пребывания в должности американский госсекретарь мягко установила свою власть в этом бастионе прагматизма - Госдепартаменте. Чтобы повести за собой дипломатов, часто прохладно относящихся к революционным амбициям Джорджа Буша, она собрала вокруг боевитых технократов типа Роберта Зеллика или Николаса Бернса, расставшись с ястребами вроде Джона Болтона, "сосланного" в ООН. Она расширила гамму используемых инструментов, пересмотрела большую часть действующих стратегий и открыла карты.

Ее предшественник Колин Пауэлл, не имевший доступа к уху президента, спас свою честь, когда перед вторжением в Ирак бросил предостережение: "Вы разбиваете то, что принадлежит вам". А вот Конди Райс использует свое влияние, чтобы ничего не разбивать. Когда в начале 2005 года она заявила, что "пришло время дипломатии", она, безусловно, хотела сказать, что пробил ее час.

Решение, о котором 31 мая было торжественно объявлено в Госдепе, в каждой черточке несет на себе отпечаток стиля главы американской дипломатии. Он содержится в одной ключевой фразе: "Для того чтобы подчеркнуть нашу приверженность дипломатическому решению и увеличить шансы на успех, как только Иран полностью приостановит деятельность по обогащению и переработке (урана), США сядут за стол (переговоров) вместе со своими коллегами из ЕС и встретятся с иранскими представителями".

В этих нескольких словах - крушение догмы, продержавшейся четверть века. После захвата в 1979 году американских заложников в Тегеране две страны в 1980 году разорвали дипломатические отношения. Иран фигурирует в списке государств, поддерживающих терроризм, и входит в "ось зла", о которой заявил Джордж Буш после терактов 11 сентября 2001 года.

По мнению The Washington Post, это, "возможно, самый крутой политический поворот за годы президентства Буша". The New York Times приветствует "редкую победу умной дипломатии". Новая стратегия выглядит резкой сменой курса, но она была тщательно продумана. В конце марта Конди Райс возвращается из Берлина, где она встречалась со своими европейскими, российским и китайским коллегами, с убеждением, что международная коалиция, созданная с целью помешать муллам обзавестись бомбой, разваливается. Об этом она говорит президенту на частном завтраке 4 апреля: президент поручает ей найти "третий путь" между военной акцией и ядерным Ираном. На Пасху госпожа Райс принимается за работу в своих скромных апартаментах в Уотергейте. В результате появляется план действий, и к нему прилагается четкий график, который глава секретариата Белого дома Стив Хэдли назовет "блестящим и непробиваемым".

Кондолиза Райс намечает курс и находит средства, соответствующие целям. Ее предложение о вступлении в диалог призвано скрепить международную коалицию, с подозрением относящуюся к американским намерениям и склонную истолковывать американскую дипломатию в свете иракского кризиса. Кроме того, оно позволяет проверить волю Тегерана к миру. "Для США было важно взять на себя руководство операциями, - пояснил Джордж Буш. - То, что вы видите, есть энергичная дипломатия".

Энергичная, но гибкая: Конди Райс "признает право" иранцев на мирный атом, хотя раньше она месяцами утверждала, что богатая нефтью страна в нем не нуждается. Резолюция ООН, угрожающая Тегерану санкциями, также "заморожена" в ожидании результата дипломатических усилий. Это большой сдвиг по сравнению с мартом 2005 года, когда Вашингтон согласился поддерживать, "держа дистанцию", усилия европейских стран.

Это доказательство значительного влияния, которое государственный секретарь оказывает на президента. Возможность - даже обставленная условиями - диалога с режимом, который отрицает реальность Холокоста и угрожает стереть Израиль с карты мира, не является чем-то самим собой разумеющимся для американской администрации, ведущей "войну с терроризмом". Между тем даже такие сторонники "смены режима" в Тегеране, как вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфельд, похоже, встали на точку зрения Райс. Убедила ли она их, или они рассчитывают, что ее провал поможет им более уверенно вернуться к силовому курсу, покажет будущее. Но очевидно, что главу дипломатического ведомства не пугают никакие табу. Вместо того, чтобы замыкаться в идеологическом коконе в духе неоконсерваторов, инспирировавших вторжение в Ирак, она идет на риск и ищет нестандартные решения.

Предложение, сделанное Ирану, не обречено на успех. Буш настоял на том, чтобы этот демарш не выглядел проявлением "слабости" в ситуации, когда падение его собственной популярности, увязание в иракской трясине и рост цен на нефть делают его позиции уязвимыми и внутри страны, и на мировой арене. Тегеран еще будет предпринимать попытки расколоть международное сообщество и добиться новых уступок. Вашингтон прочертил "красные линии", призванные предупредить эту опасность.

Но, если результат не гарантирован, метод меняет все: он показывает, что американцы могут быть настолько же конструктивными, протягивая "пряник", насколько они бывают твердыми, прибегая к "кнуту". Это показала официальная реабилитация Муаммара Каддафи, произошедшая в середине мая, когда он ликвидировал свой ядерный арсенал, возместил ущерб жертвам теракта над Локерби и пошел на сотрудничество в антитеррористической борьбе. Возможное заключение договора о мире с Северной Кореей, о котором в последние дни пишет пресса, стало бы тому подтверждением.