Иностранная пресса о России и не только

Косово должно стать независимым. Однако его жители боятся свободы и грозящих разгореться с новой силой этнических конфликтов. Путешествие по расколотой стране

"Добро пожаловать в Косово - рай для туристов" - этими словами начальник конвоя бундесвера встречает на военном аэродроме в Приштине своих выпрыгивающих из оливково-зеленого военно-транспортного Transall товарищей. "Я здесь уже давно и поэтому несколько циничен", - сразу же добавляет он. 20 км пути - и все становится ясно.

Автобус прибывает в Приштину, столицу Косово, которая, по словам офицера, играющего роль экскурсовода, "не может претендовать на звание новой Праги". Однако все иностранные туристы, "которые хотят заглянуть за серые фасады и готовы перенести отсутствие достоверной информации, могут многое получить: интересные места, парочку хороших ресторанов и общение с гостеприимными и веселыми горожанами".

Но тот, кто поедет по неровным улицам, которые бывшим югославским лидером маршалом Тито были переименованы в честь матери Терезы или Билла Клинтона, в центр города, быстро утратит надежды, в том числе на чистую постель в отеле Grand Hotel Pristina, который, как говорит экскурсовод, "к сожалению, так назван по ошибке". "В убогих комнатушках, конечно, можно спать, но не за такие деньги".

Косово так и не превратилось в рай для туристов, для этого он слишком близко подошел к новой гражданской войне между сербами и албанцами. Вполовину меньше земли Гессен, ВВП этой провинции официально составляет всего 1,3 млрд евро. Через 78 дней после натовских бомбардировок Белграда и сербских позиций, отступления оттуда армии Милошевича и жестоких гонений на сербов со стороны албанского большинства Косово перешло под протекторат ООН.

Существующая с 1999 года ооновская миссия (Unmik) до сих пор не смогла ни устранить раскол региона и проживающих там этносов, ни решить вопрос правового статуса провинции, все еще входящей в состав Сербии, но стремящейся к независимости. Это должен сделать Совбез ООН, однако принятие решения относительно плана спецпредставителя Марти Ахтисаари затягивается. Сегодня бундестаг обсуждает дальнейшее присутствия военнослужащих бундесвера в Косово - что и стало поводом для путешествия по расколотой стране.

Недалеко от Приштины расположено окруженное мифами Косово поле (дословно "Поле дроздов". - Прим. ред.). Однако на смену дроздам уже давно пришли вороны. Как в воздухе, так и на земле, где сербы и албанцы 8 лет назад в кровавых боях в полном смысле слова выклевывали друг другу глаза.

Для того чтобы это не повторилось, бывший президент Финляндии Марти Ахтисаари предложил признать фактическую независимость Косово, гарантировать которую будут возглавляемые НАТО миротворческие силы Kfor, кроме этого, контроль будет осуществлять спецпредставитель ЕС. Самым большим препятствием на этом пути станет возможное вето России в Совбезе ООН: Кремль согласится лишь на такое решение, которое будет приемлемо для Белграда. Однако сербы категорически отказываются подчиняться.

Таким образом, "поезд свободы" грохочет от станции Косово поле до Митровицы, до сих пор охраняемый иностранными военными. Он ежедневно ездит дважды туда и обратно по проложенным в 1874 году французами из Скопье в Белград рельсам: два списанных шведских пассажирских вагона и один товарный вагон, которые тащит старый норвежский дизельный локомотив, являются гарантом Freedom of Movement - свободы передвижения в Косово.

Unmik поставил этот Fom на рельсы в 2002 году для того, чтобы сербское меньшинство под защитой могло выехать из бушующего анклава на албанском юге в населенный преимущественно сербами север. Сегодня на этом поезде ездят и албанцы. Все это возможно здесь, в преисполненном ненавистью Косово лишь потому, что поезд охраняют сербские, албанские военнослужащие и сотрудники безопасности Kfor.

Каждый день студент-медик Андриана ездит в расположенный в 45 минутах езды от небольшого местечка Прилужье город Митровицу и обратно. Она хочет стать стоматологом, а поскольку она по национальности сербка, это возможно только в северной части Митровицы. Южную часть промышленного города, рудники которого в большинстве своем остановлены еще с войны, населяют 110 тыс. албанцев. "Я надеюсь, что смогу окончить здесь учебу и мне не придется до этого момента покидать родину", - говорит одетая в бежевый спортивный костюм Андриана, волосы которой убраны в хвост. "Мы все боимся того, что будет дальше. Мы не можем жить с албанцами. Если Косово станет независимым, многие сербы уйдут, потому что они боятся нападений".

Мир чувствуется лишь в поезде. "Мы можем ладить друг с другом", - говорит сербский проводник Радишан о своем коллеге-албанце. Тот согласно кивает - и это в стране, где сербы и албанцы вообще не разговаривают друг с другом. "Страх? Я не боюсь, - говорит Радишан на албанском участке дороги. - Уже давно ничего не происходило, и поезд ведь охраняется". Митровица - юг. Здесь албанец, который до сих пор управлял поездом, передает бразды правления своему сербскому коллеге Светомиру. В переводе с сербского его имя означает "мир во всем мире", и оно звучит странно в том месте, где все албанцы выходят из поезда, потому что он едет на населенный сербами север.

Как будто сербско-албанский раскол и без того зашел недостаточно далеко - на сцене появляется блондинка Нермина: на вокзале в Митровице она сменяет албанского проводника. Она боснийка, говорит как на боснийском, так и на албанском и сербском языках: "Я нахожу язык со всеми. Я не делю людей на сербов и албанцев. Для меня важно, чтобы они были хорошими людьми". Делая рывок, поезд устремляется в направлении севера.

Если проделывать этот путь пешком, то неминуемо попадешь в переполненные албанские кварталы, в которых многие молодые люди, расположившись перед кафе, клюют носом. Или ждут в тени мечети послеобеденной молитвы. Как Наср, небритый помощник имама. Он был изгнан в 1999 году сербами с севера Митровицы в Турцию. "Только после войны мы смогли вернуться на юг Митровицы, туда, где они разорили наши дома и сожгли наши мечети", - переводит слова Насра его друг Фатон, который вместе со своей семьей пережидал в Порцхайме, в то время как Балканы пылали в огне.

Теперь же в душах обоих зародилась надежда: Фатон хочет изучать экономику, а Наср верит в то, "что с независимостью Косово придут инвестиции, будут созданы новые рабочие места". Без окончательного решения по статусу Косово этого не произойдет, иностранные деньги поступать не будут. Но при этом Косово ни в коем случае не должно быть разделено, чем грозят ответить сербы на предстоящую независимость: "Север мы не отдадим. Здесь в горах находится столько золото, сколько нет нигде в Европе", - говорит Фатон. Но поскольку рудник Trepca не действует, то и албанцам по ту сторону Ибара видно: из бело-красный дымовых труб уже давно не идет черный дым.

Тот, кто хочет туда, через реку, должен пересечь ее по закрепленному на двух стальных опорах и охраняемому международными военными мосту. Молодые мускулистые сербские охранники в солнцезащитных очках с зеркальными стеклами расположились в кафе Dolce Vita. Их часть города охраняют представители полувоенных формирований, не пропуская ни одного албанца. "Сладкая жизнь" и здесь состоит в основном из праздного шатания. 60% из 2 млн косоваров в этой "последней стране третьего мира на территории Европы", как назвал Косово один западный дипломат в Приштине, - это молодые люди, не достигшие 25 лет, и даже не у каждого второго есть работа.

Продавщица открыток Джованка относится к их числу: в предлагаемом ею ассортименте - открытки с изображениями ушедшими в подполье сербскими военными преступниками Караджичем и Младичем, а также открытка с такой надписями, как You can't beat the feeling ("Ничего не могу с собой поделать"), на которой изображен сербский солдат, справляющий нужду на американский флаг.

"Вы русский? Это наши братья!" - кричит пожилая сербка, обознавшись из-за моего сильного акцента бывшего российского корреспондента. "А, немец, они тоже хорошие люди. Но русские - наша последняя надежда, они же, как и мы, православные". Если Косово станет независимым, она тоже уйдет: "С албанцами жить нельзя".

Так считают и сербские православные монахи, которые пришли в возвышающийся над городом вновь отстроенный Собор святого Дмитрия. "Миротворцы Kfor рано или поздно уйдут, и кто тогда сможет гарантировать, что албанцы снова, как в марте 2004 года, не сожгут наши монастыри?" - спрашивает святой отец с черной бородой, облаченный в черную сутану и с большим серебряным крестом на груди. "Нельзя просто так отрезать от Сербии 15% ее территории и ставить там на людях опыты, как над животными, чтобы посмотреть, уживутся ли они вместе". И вообще, что касается косовских албанцев: "почему они всегда получают то, что хотят, и почему тогда свободу не получат баски, северные ирландцы или население Южного Тироля? Мы, сербы, остановили здесь, на Косовом поле, турков во время их наступления на Европу, и здесь - колыбель нашей церкви".

Здесь у них сербские номера, паспорта, номера мобильных телефонов и сербская валюта. Там, за рекой, где мечеть устремляется в красное от заката небо, расположен "Унмикистан" - так пренебрежительно косовары называют ооновский протекторат. Он раздал им паспорта Unmik, с которыми они практически никуда не могут поехать. А сеть сотового оператора имеет код Монако, поскольку бывший представитель Unmik имел отличные связи в рае для миллионеров на Средиземном море. Сегодняшнего главу Unmik, экс-мэра Зиндельфингена Йоахима Рюкера, они называют "владыкой тьмы" - поскольку и через 8 лет после войны постоянно случаются перебои с электричеством.

В то время как Рюкер объезжает страну преимущественно на белом Toyota-Landcruiser, "поезд мира" катится дальше, изо дня в день, через Косово поле. И это, скорее всего, лишь вопрос времени, и в конце концов путешествие Косово закончится независимостью.

Однако до тех пор поезд должен совершить важную остановку в Митровице. Там перед властями лежит карта, на которой город поделен не на две части - он трехцветный: желтый, красный и зеленый. Ими обозначено содержание свинца из рудников. Из-за концентрации свинца, составляющей свыше 2 тыс. мг, здесь на самом деле никто больше жить не может - ни 90% албанцев, ни 6% сербов, ни около 2 млн косоваров.