Иностранная пресса о России и не только

На этой неделе китайско-российский саммит высвечивает подъем одной сверхдержавы и упадок другой

У Владимира Путина, как у двуглавого имперского орла, существует два лица. В последнее время оба на виду. На прошлой неделе на саммите министров энергетики G8 в Москве российский президент продемонстрировал свой западный облик, представляя Россию как надежного энергетического партнера и сверхдержаву, стоящую в одном ряду с лидерами демократического, индустриально развитого мира. На этой неделе он едет в Пекин укреплять развивающееся партнерство с одной из процветающих авторитарно-капиталистических стран Азии - Китаем. Там он подпишет договоры о нефтепроводах, продажах высокотехнологичных вооружений и атомных реакторов, и соглашения о безопасности, напоминающие о давнем китайско-советском альянсе.

Путин явно наслаждается своим - и российским - новоприобретенным статусом. Но его визит в Китай ставит интересный вопрос: какая из двух стран является настоящей сверхдержавой? На первый взгляд, эта честь принадлежит России, которая крутит как хочет жаждущими энергоносителей Востоком и Западом в интересах собственной выгоды. Купающаяся в нефтяных деньгах Москва в последнее время заявляет о себе так, как никогда не заявляла еще в постсоветскую эпоху: участвует в событиях в Иране и на Ближнем Востоке, использует нефть и газ в качестве политического оружия против соседей в Восточной (и Западной) Европе, восстанавливает контроль над ближним зарубежьем от Белоруссии до Узбекистана.

Но при всей своей напористости Москва смотрит на Восток со страхом. Реальность такова, что Китай растет как военная держава - во многом благодаря российскому оружию, которого он покупает на 5 млрд долларов в год. И он давно превзошел Россию экономически. Да, Россия может плескаться в нефтедолларах. Но китайский избыток торгового капитала еще больше, до такой степени, что грозит затопить неэффективную российскую экономику, особенно на бедном, но стратегически важном Дальнем Востоке. Западные члены G8 могли тщетно возражать против приглашения Путиным Китая на московский саммит. Но в действительности именно Китай - четвертая крупнейшая в мире экономика (при том, что Россия едва опережает Мексику и занимает 12-е место) - имеет больше прав на место за главным столом.

"Россия переходит из младших партнеров США в младшие партнеры Китая", - говорит Дмитрий Тренин, директор московского Фонда Карнеги.

Нигде усиление господства Китая не видно лучше, чем в Сибири, территории большей, чем сам Китай, но населенной всего 30 млн россиян. Китайские товары повсюду. В Новосибирске владелец новой гостиницы не смог назвать предмета, который не был бы произведен в Китае, от электрических розеток до кроватей и прочей мебели. Горожане скоро будут ездить на работу на китайских автобусах. На рынках Хабаровска русские бабушки уже знают китайские названия овощей, которые они покупают у китайских посредников.

"Все, что у нас есть, приходит из Китая: посуда, кожа, даже мясо, которое мы едим, - жалуется Вячеслав Илюхин, глава департамента строительства в мэрии Новосибирска. - Сибирь становится китайской".

Но Сибирь - это нечто большее, чем рынок для китайских товаров. Ее обширные нефтегазовые резервы делают ее идеальной газовой цистерной для обеспечения китайского роста. В начале марта Путин дал указание ускорить подготовку планов строительства нефтепровода из Восточной Сибири к Тихому океану стоимостью 11,5 млрд долларов и протяженностью 4,1 тыс. километров, по которому 1,6 млн баррелей в день пойдут в Китай и Японию. А российская государственная энергетическая структура РАО "ЕЭС России" планирует потратить 8,2 млрд долларов на строительство четырех огромных гидроэлектрических комплексов на восточносибирских реках Алдан, Учур и Тимптон, чтобы помочь Китаю удовлетворить спрос на электроэнергию, составляющий 40 млрд киловатт-часов в год.

Растущие китайские потребности в энергии как будто ставят Россию в выигрышное положение. Но на деле все получается наоборот. Невозможно отрицать потребность Китая в российских природных ресурсах. По некоторым оценкам, к 2011 году Россия будет обеспечивать 20% китайского энергетического импорта. Это относится и к другим ресурсам, таким как лес и алюминий. Но Китай развивает отношения и с другими поставщиками, в случае с нефтью это Иран и Казахстан. Китайские компании покупают железные рудники в Австралии, равно как и крупнейшую канадскую компанию, добывающую никель и цинк, Noranda. Китай не станет зависимым от России, тогда как Россия становится зависимой от Китая: по некоторым оценкам, к 2015 году на его длю будет приходиться половина российского энергетического экспорта.

Параллельно Китай отбирает другие российские активы. Сибирь - это заповедник невостребованных технических и научных талантов, которые Пекин быстро скупает. Возьмем Академгородок, советский пригород Новосибирска, где находится 52 научных института и живет 18 тыс. ученых, включая полдюжины Нобелевских лауреатов. По оценке сотрудника новосибирской администрации Александра Люлько, 80% прибыли Академгородок уже сегодня получает от Китая. После долгих лет постсоветской заброшенности сибирские ученые рады китайским заказам на все, от аэродинамических труб и анализаторов почвы до лазеров, лабораторий ДНК и ускорителей электронов.

"Запад с осторожностью продает свои технологии китайцам, и они приходят сюда, - объясняет Василий Арещенко, глава Сибирского отделения РАН по международным отношениям. - Наше правительство не уделяет должного внимания науке. Мы нуждаемся в китайских деньгах".

Московские политики давно говорят о превращении Новосибирска в столицу научной экономики по индийской модели. Но пока обещания Москвы остаются на бумаге, китайские деньги на деле дают толчок возрождению российской науки. Например, Красноярский институт солнечно-земной физики создал совместное предприятие с Китайским центром космических исследований; в Новосибирске Институт высокоточной электроники теперь производит лазеры совместно с Технологическим институтом Шеньяна. В прошлом году более 400 китайских ученых посетили Академгородок с ноутбуками в руках.

"Китай проявляет огромный интерес к изучению новых технологий, - говорит Василий Фомин, директор Института теоретической и прикладной механики в Академгородке. - Они говорят: "Дайте нам ученого, который может принести нам Нобелевскую премию, и мы сделаем для вас все"".

Это не очень нравится многим русским, особенно в Москве. Воспитанные на исторических текстах о том, как Россия одолела монгольские орды в XIII веке, они недовольны наплывом китайских денег, товаров и людей. Их беспокоит продажа технологий, которые Китай может использовать для создания собственных высокотехнологичных отраслей. "Когда-то давно мы учили китайцев собирать автомобили, теперь они продают нам китайские машины", - говорит Фомин.

Менее рациональных опасений относительно китайского господства тоже хватает. В феврале националистическая партия "Родина" предложила законопроект, цель которого - ограничить количество иностранных (читай - китайских и кавказских) торговцев на российских рынках. Едва ли закон будет принят, но это показатель того, насколько глубоки подводные течения ксенофобии. Лидер "Родины" Дмитрий Рогозин ранее обвинил китайцев в планах захвата Сибири, если не силой, то демографически. Он призывает принять новые законы, "чтобы восстановить контроль России над ее границами", в частности - остановить поток китайских мигрантов, полмиллиона которых уже живет в России. Русских следует побуждать селиться в приграничных районах, говорит он, чтобы защищать "Россию-мать" от китайской угрозы.

Рогозин не одинок в своем страхе перед "желтым злом". В Новосибирске предполагаемая покупка 100 гектаров земли на окраине китайским строителем торговых центров за 1,6 млрд долларов вызвала яростное сопротивление местных политиков. "Новосибирск станет полукитайским, - жалуется Илюхин. - Власти слепы и не видят, что мы продаем кусок родины".

Даже элитные кремлевские чиновники не чужды этих страхов. Китайским компаниям не дают покупать стратегически важные нефтяные и газовые активы; в последний раз это случилось в декабре, когда China National Offshore Oil Corp. пыталась купить остатки ЮКОСа. В марте принадлежащая Китаю Sinopec Group, крупнейшее в Азии нефтеперерабатывающее предприятие, проявила интерес к покупке "Удмуртнефти", филиала частного совместного предприятия ТНК-BP. Но и эту сделку, скорее всего, блокируют. Кремль, похоже, готов терпеть, когда западные гиганты, к примеру BP, скупают российские компании среднего размера вроде ТНК, но, когда речь заходит о китайцах, ответ отрицательный. Путину, конечно, хочется китайских денег, но не ценой передачи российских активов под контроль Пекина.

В глубине души у Кремля таится глубоко противоречивое отношение к восточному партнеру. Несмотря на страхи, российские стратеги, страдающие из-за потери статуса сверхдержавы времен холодной войны, мечтают о создании паназиатского союза в противовес американскому господству. В ходе опроса, проведенного в прошлом году либеральной радиостанцией "Эхо Москвы", 74% слушателей заявили, что Россия должна вступить в альянс с Китаем, создав противовес для США. "Вместе мы станем больше американцев", - написал один слушатель на сайте радиостанции, точно определив цель Кремля.

Недавно Путин взялся за Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) - альянс безопасности, куда входят Россия, Китай и государства Центральной Азии: Узбекистан, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Его заявленная цель - контроль над "терроризмом" в регионе, в частности, над исламскими боевиками, представляющими угрозу для репрессивного, но дружественного Москве режима в Узбекистане, и провоцирующими беспорядки в китайской провинции Синьцзян с мусульманским большинством. Но он также имеет целью изгнание США с баз в Центральной Азии, беспокоящих как Москву, так и Пекин.

Путин к тому же пытается позиционировать Россию как азиатскую, а не только как европейскую страну до такой степени, чтобы требовать членства в Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), штаб-квартира которой находится в Джакарте. "Москву раздражает критика со стороны Запада, - говорит Тренин. - Она смотрит на восток в поисках новых альянсов".

В ходе регулярных визитов президент Китая Ху Цзиньтао и Путин образовали единый антиамериканский фронт по важным дипломатическим проблемам, начиная с Ирака и иранских ядерных амбиций. Ху тоже будет пытаться строить отношения, базируясь на этих общих точках и добиваясь от России большей поддержки его притязаний на Тайвань, полагает российский дипломатический источник. В мае прошлого года они завершили давний спор о границах, так как Путин согласился отдать Пекину 120 квадратных километров российско-китайской границы протяженностью 4300 тыс. километров. Медленно, не неуклонно Россия втягивается в экономическую и политическую орбиту Китая.

Впрочем, близость к Пекину представляет не меньше проблем, чем удаленность. Даже дома страна с ее эрозией свободы слова, "управляемой демократией" и усилением государственного контроля в экономике, похоже, учится по китайскому авторитарному учебнику. Но это не вписывается в стремление России к признанию на Западе, зримо воплощенному в таких структурах, как ВТО и G8, члены которых все громче ворчат, что Россия, пожалуй, не заслуживает места среди промышленно развитых демократий.

Россия оказывается в странном положении - она в некотором роде растянута между двумя полюсами, западным и восточным. Экономическое и политическое влияние Китая растет, а добрая воля Запада ослабевает, США и Европа все громче говорят о свертывании Путиным демократии и его поддержке таких деспотов, как правитель Белоруссии Александр Лукашенко. Путин, может быть, достаточно осторожен, чтобы видеть опасность на Востоке. Но по мере того как Россия теряет друзей на Западе, у нее может не остаться иного выбора - волей-неволей придется повернуться лицом к Китаю.