Иностранная пресса о России и не только

В дни моей юности Ростов-на-Дону - столица казачьего края - считался самым шумным, самым веселым, самым вольным и: самым опасным городом России. Для людей, "умеющих жить", здесь открывались тысячи возможностей. Я был студентом, у меня было много друзей, война была позади и я испытываю ностальгию по тому, что, несмотря на тяжелое время, было для меня счастливым периодом жизни.

Я побывал в Ростове шестьдесят лет спустя. Позади конец сталинщины и Хрущев с его разоблачениями сталинских преступлений, Брежнев с его новым застоем, Горбачев и перестройка, падение Берлинской стены и окончательный распад СССР. Мало кто из моих тогдашних друзей сегодня живы. Но судьбы их детей, их близких, молодых людей, которых я встретил в городе, помогли мне понять, какой стала жизнь в Ростове при Путине, чем вообще живет та российская глубинка, о которой так мало говорят.

Родственник одного из моих друзей - пятидесятилетний усатый крепыш. Он чувствует себя хозяином жизни, потому что неплохо зарабатывает писательством: об этом свидетельствует его новенький "Пежо". Он рассказывает мне, что после распада СССР в 1991 году многие дети его друзей ударились в бизнес. Но как только они начали зарабатывать, с них стали брать дань "бандиты" из мафии. А власти города, вместо того, чтобы их защитить, послали налоговых инспекторов, чтобы урвать свой кусок "пирога". И большинство молодых предпринимателей оставили бизнес.

Бруно К. предлагает мне погулять по городу и приводит меня на левый берег Дона. В мое время здесь было ровное поле. Каждую весну его затопляло, а летом оно покрывалось зеленой травой. После сооружения в 1952 году Волго-Донского канала, уровень воды в реке понизился и левый берег начали понемногу обживать. Сегодня здесь полно ресторанов, клубов и казино - их почти так же много, как в Лас-Вегасе. Бруно показывает мне место, где недавно была перестрелка. "У нас богатые очень богаты, а бедные очень бедны, - говорит он. - В своем ежегодном послании Путин сказал о 45 миллионов россиян, живущих ниже черты бедности. Но оппозиция считает, что их еще больше. Среднему классу не удается сформироваться".

Бруно, доктор юридических наук, живет тем, что пишет книги. Одной в год ему хватает, так как "все они очень хорошо продаются". Он дарит мне два своих последних романа, повествующие о чеченцах, которые решили украсть где-нибудь в России атомную бомбу. Он не считает, что настроен античеченски: "Это война, которую ни русские, ни сепаратисты выиграть не могут". Но в его книгах эти нюансы не ощущаются. "Публика в нашем крае терпеть не может чеченцев", - объясняет он. А состоявшийся в Ростове процесс над полковником Будановым, осужденным на десять лет за изнасилование и убийство чеченской девушки, еще больше разжег патриотические страсти.

Я встречаю их возле парка имени Горького, где на открытом воздухе сооружен огромный амфитеатр. На сцене выступают дети. Несмотря на изнуряющую жару (36 градусов в тени), публика сидит под палящим солнцем и аплодирует юным артистам. Анна - блондинка. У девушки постарше, армянки Марины, на груди висит католический крестик.

Я спрашиваю у них, что изменилось в их городе после распада СССР. "Ничего, - уверенно говорит армянка. - Зарплаты не хватает, приходится давать частные уроки или заниматься чем-то еще, чтобы свести концы с концами". Разве правительство не обещает им повысить зарплату? Они хохочут. Собираются ли они голосовать на ближайших выборах в Думу? "А зачем? - отвечает Анна. - Все заранее организовано с таким расчетом, чтобы партия власти победила". Мы переходим под сень раскидистых деревьев, встречая на каждом шагу торговцев, которые предлагают нам самые неожиданные вещи - например, взвеситься. "Жить-то людям надо", - поясняет Марина. Но все-таки, говорю я, в области образования перемены есть: открылись английские, математические и другие специальные школы: Девушки пожимают плечами: "Но все это было еще при Брежневе, а то и при Хрущеве, когда нас еще на свете не было! Да, сегодня есть частные школы для детей богатых родителей, которые хорошо платят преподавателям".

Анна и Марина предлагают проводить меня до гостиницы через проспект Пушкина. По дороге они показывают мне импозантное пятиэтажное здание, где живет ростовский губернатор Владимир Чуб. Шоссе усеяно выбоинами, как плохая деревенская дорога. "Это нормально, когда государство тратит миллионы долларов на украшение Санкт-Петербурга и не находит ни копейки на ремонт ростовских улиц?" - замечает Анна.

Я встречаюсь с одним из друзей молодости. Я знал его жену еще маленькой девочкой. Он преподает математику в университете. Во Франции он уже давно был бы на пенсии, но в Ростове он продолжает преподавать. Как и за границей, куда его часто приглашают. "После распада СССР, - объясняет он, - произошла страшная утечка мозгов. Около ста тысяч математиков и физиков покинули страну. Во всех университетах Европы, в США, Гонконге и даже Австралии я встречаю бывших коллег".

Георгий - так зовут моего друга - с жаром говорит мне о преимуществах советской математической школы. В сентябре он едет в Англию, где за преподавание в университете в течение триместра заработает достаточно, чтобы жить целый год. В США, говорит он, съехалось столько бывших советских ученых, что он смог читать лекцию на русском языке! Эмигрантам хорошо платят, но они с трудом адаптируются к обществу, в котором живут. Они хотели бы вернуться в Россию, но сохранить при этом свои западные оклады. Что, впрочем, пока остается мечтой.

Юлия работает солисткой музыкального театра. Это племянница одного из друзей моей юности, недавно умершего. Он был танцором в ансамбле Донских казаков, потом работал дантистом. Юлия принимает меня в своей уютной 40-метровой квартирке в центре города. Высокая и смуглая, она недавно развелась с мужем, который, как часто бывает в России, слишком много пил. В свои 33 года она еще может создать новую семью. Но она сомневается, что ей удастся когда-нибудь найти русского, который не увлекался бы водкой. "Молодежь косят наркотики, - грустно говорит она. - Особенно беспризорников, детей, у которых нет семьи".

Я приглашаю Юлию поужинать в лучшем ресторане на левом берегу Дона. Что она думает о Путине? Она смеется: "Его поставили на этот пост, чтобы он сохранял ельцинскую систему и он здорово справляется с этой задачей. Государство по-прежнему у руках кучки богачей, нефтяных королей, промышленников, людей, связанных с мафией. И ничего не меняется, ничего и не может измениться". На ее взгляд, этот человек пассивно наблюдает за созданием культа собственной личности.

Влияет ли Запад на жизнь Ростова? "В футболе мы купили многих иностранных игроков и наша команда - одна из лучших на чемпионате. В боксе известный американский менеджер тренирует нашу команду для участия в предстоящем европейском турнире". А культура? "Контакты с заграницей ее обогатили. Единственное, что хорошо при новом режиме - это то, что он разрешает людям ездить, группами и в одиночку. Съездить с группой в Турцию почти ничего не стоит. В Париж или Рим - другое дело. Но даже туда, когда я была замужем, нам это было по карману".

Беседу прерывает туча ворвавшихся в ресторан комаров. Мы зовем на помощь, но американский репеллент, который нам приносят, явно не пугает ростовских насекомых. Мы берем маршрутное такси - в Ростове оно не дорогое, дешевле, чем московское метро - и возвращаемся в центр города. Юлия идет к себе домой, а я - в гостиницу в этой столице Южной России, где редко бывают туристы и где почти не видно следов Ростова моей молодости...