Иностранная пресса о России и не только

Хотя во вчерашнем официальном заявлении о смерти президента Туркмении говорилось о его "божественном предвидении", даже этот диктатор не мог предвидеть собственной смерти или того, что произойдет с его страной после нее.

Сапармурат Ниязов, скоропостижно скончавшийся вчера в результате сердечного приступа, был тираном par excellence. Он возглавлял закрытый репрессивный режим как безальтернативный повелитель туркменского народа. Тех, кто осмеливался оспаривать его абсолютную власть, арестовывали и пытали, а потом приговаривали к длительным тюремным срокам. Любые проявления недовольства жестоко подавлялись.

Среди его недавних жертв были двое журналистов, работавших на заграничные новостные агентства, и один правозащитник. 58-летняя Огульсапар Мурадова, работавшая на "Радио Свобода - Свободная Европа", умерла в тюрьме. На ее теле были явные следы пыток.

Ниязов был последним коммунистическим лидером Туркмении, когда республика еще была частью Советского Союза, и унаследовал ее после того, как она внезапно превратилась в независимое государство с распадом СССР 15 лет назад. Он провозгласил себя Туркменбаши - "отцом всех туркмен" - и начал переделывать свои земли по собственной прихоти.

В результате Туркмения погрузилась в средневековье. Ниязов закрыл театры, библиотеки и газеты. Он ограничил доступ к образованию, путешествиям и медицинскому обслуживанию. В прошлом году решительным жестом он приказал закрыть все больницы, кроме тех, что расположены в Ашхабаде, туркменской столице. Он резко сократил пенсии по старости. Дома тех, кого подозревали в нелояльности, сплошь и рядом разрушали.

Государственные СМИ и правительственные чиновники превозносили "отца всех туркмен" за его любовную заботу о народе. Его статуи и портреты заполнили улицы туркменских городов, многие из которых были переименованы в честь него и его матери. Гигантская золотая фигура Ниязова, воздвигнутая в Ашхабаде, снабжена механизмом, благодаря которому туркменский лидер всегда стоит лицом к солнцу.

Туркменбаши написал книгу "Рухнама" ("Духовность") и приказал, чтобы все туркменские школьники, студенты, правительственные чиновники и госслужащие ее внимательно изучили. Как и подобает божественному лидеру, он утверждал, что ему подвластна и природа. Согласно одному сообщению, он потребовал, чтобы урожай собрали пораньше, потому что он устал сдерживать готовый пролиться дождь.

Туркменбаши переименовал месяцы и дни недели и по-новому определил возраст человека, разбив человеческую жизнь на периоды по собственному усмотрению - в 61 год у него наступил возраст "духовного величия". Он выкрасил волосы в черный цвет и не собирался вступать в "старость" до 85 лет.

Он умер в 66, и будущее его страны находится в руках его ближайшего окружения. Но кто бы ни стал преемником Туркменбаши, его ждут непростые времена: ему предстоит определить собственный статус и обосновать свою легитимность - как признанного народом правителя или как победителя в борьбе за власть.

В сущности, борьба представляется неизбежной. Режим Ниязова был построен на том, что он будет возглавлять Туркмению вечно, а любые планы передачи власти были просто немыслимы. Точно так же, как это было после смерти Сталина, члены ближайшего окружения должны быть парализованы страхом и глубочайшим недоверием друг к другу. Некоторые туркменские политики, которые ранее бежали за границу от репрессий, говорят о планах вернуться в страну, тем самым усугубляя предстоящую борьбу. Есть вероятность того, что эта борьба не ограничится элитами, а выплеснется за их пределы и обернется массовыми беспорядками.

Несмотря на мрачный туркменский режим, мировые державы - особенно Россия - демонстрировали большой интерес к этой стране из-за ее богатых природных ресурсов, прежде всего газа. Туркменбаши был сложным партнером для Владимира Путина - капризным и неуважительным, а временами и непокорным. В период его правления туркменские граждане, у которых были русские паспорта, повсеместно подвергались притеснениям. Но туркменский газ играет ключевую роль в путинской политике использования энергоносителей как инструмента политического влияния, поэтому он терпел непослушного Ниязова. (Сейчас Россия покупает туркменский газ оптом и перепродает его. Наблюдатели уже предупреждают, что дестабилизация в Туркмении может оказать влияние на туркменские поставки газа и тем самым - на российские.)

Поскольку Центральная Азия все больше становилась сферой соперничества между Россией и Соединенными Штатами, американское правительство тоже было не слишком требовательным по отношению к ниязовскому режиму. А туркменский президент, в свою очередь, с радостью использовал американо-российское соперничество. Он согласился принять на своей территории американскую военную базу (после того, как та была выведена из Узбекистана) и в ответ на эту любезность обеспечил себе толерантное отношение американской администрации к откровенным нарушениям прав человека, несмотря на провозглашенную президентом Бушем задачу утверждения свободы и демократии во всем мире.

Ниязов жил в самоизоляции, редко покидая страну и никогда не связывая себя никакими союзами. Его преемнику вряд ли удастся сохранять такую дистанцию. Природные ресурсы Туркмении являются очевидным источником власти, и в борьбе за контроль над ними туркменская элита рано или поздно попытается обратиться за поддержкой к загранице. Ставки в этой геополитической игре могут быть весьма высоки. Для России наличие надежного и более покладистого партнера в лице Туркменистана будет означать значительную консолидацию ее энергетической мощи и усиление ее позиций по отношению к бывшим советским республикам.

Остается надеяться, что перемены хотя бы отчасти улучшат положение туркменского народа. Но, поскольку на кону баланс сил в Центральной Азии, вряд ли нарушения прав человека будут главной заботой участников этого "перетягивания каната".