Иностранная пресса о России и не только

Что касается межгосударственных отношений, Россия - мировой лидер. На прошлой неделе президент Владимир Путин побывал: в воскресенье в Австрии, в понедельник в Украине, во вторник он вернулся в Москву принимать министра иностранных дел Германии Йошку Фишера, а вчера встретился с генеральным секретарем НАТО лордом Робертсоном. На следующей неделе он может полететь в Южную Корею и Вьетнам. В субботу министр иностранных дел Игорь Иванов встречается с госсекретарем США Колином Пауэллом. Это будут первые переговоры на высоком уровне между двумя государствами с момента прихода к власти администрации Буша.

Что касается внешней политики, то во всей этой бурной деятельности довольно мало содержания. Это скорее количество, чем качество. Если у России есть четко определенные потребности и цели в мировой политике, нынешняя активность их не выявляет. На самом деле, имеет ли Россия, в принципе, связную внешнюю политику - вопрос спорный. Это осложняет Западу жизнь: когда Москва, с одной стороны, заигрывает с "государствами-изгоями", а с другой - предлагает партнерство Европе и США, чему же стоит верить?

Если что-то и осталось от внешней политики предшественника Путина Бориса Ельцина, то очень мало. Главная задача России при Ельцине состояла в том, чтобы быть принятой в число влиятельных западных стран; второй своей задачей Москва считала успешное развитие Содружества независимых государств, как способа установления регионального господства России и утешения для россиян, испытывающих скорбь по Советскому Союзу.

Сегодня России практически нечем заменить эти задачи, разве что антиамериканизмом, с которым она начала заигрывать. Фраза газеты "Известия" о том, что России надо выбрать между двумя задачами: "оставаться последней в Большой восьмерке (индустриальных стран) или попытаться стать первой среди развивающихся государств", не совсем шутка.

Частота зарубежных поездок Путина говорит о том, что ни одна из этих задач не является достаточно привлекательной. Его эклектический график саммитов и дипломатических визитов может быть некой инвентаризацией, проверкой того, какие у России в принципе есть возможности для внешней политики, которую надо провести, прежде чем начинать строить хоть какую-нибудь.

Даже без каких-либо великих идей у России есть много возможностей улучшить свое положение. Ее отношения с США стремительно становятся заложниками конфронтации по вопросу национальной ПРО. Усиливается нестабильность в Средней Азии, чего Россия боится, но чему она вряд ли может помешать своей милитаристской реакцией. Россия щедро вооружает Индию и Китай, своих основных соперников в борьбе за региональное влияние. Ее диалог с Японией отравлен взаимными претензиями на Курильские острова. Она практически прекратила свое участие в процессе мирного урегулирования на Ближнем Востоке. В Европе она только в последнее время начала справляться с психологическими и экономическими последствиями экспансии Европейского Союза на восток.

Если Путин может заявить о каком-либо внешнеполитическом успехе, то только в Западной Европе. В начале своего президентства он очаровал лидеров Великобритании и Германии. Сомнения Европы в отношении национальной ПРО дают России возможность рассчитывать на то, что ей удастся найти общую позицию со странами континента. Но даже здесь надежды Москвы весьма иллюзорны: если президент Буш начнет реализацию своих планов по созданию национальной ПРО, Европе придется вежливо смириться. Предложение Москвы создать конкурирующую европейскую ПРО, основанную на российской технологии, отвергнуто западными дипломатами как, в лучшем случае, фантастическое.

Почему у России такая слабая внешняя политика? Основной ответ состоит в том, что у страны до сих пор нет четкого или стабильного национального интереса, возможно, у нее нет даже национальной идентичности. Это демократическое, но не либеральное государство. Бедное, относительно слабое, но постоянно требующее, чтобы к нему относились как к богатому и влиятельному. Пока Россия не решит, какой страной она хочет быть, она не сможет понять, в чем состоят ее долгосрочные интересы.

Говоря более конкретно, российская внешняя политика слаба потому, что приоритеты определяются правительством, которое практически не подотчетно народу и в котором существуют глубокие разногласия.

Министерство иностранных дел редко действует как инициатор или проводник внешней политики: в лучшем случае, оно заполняет пробелы, оставленные президентскими советниками, в частности, членами такого влиятельного, но закрытого органа, как Совет Безопасности. Министерства обороны, энергетики, службы безопасности и крупные российские энергетические предприятия, пользующиеся поддержкой государства, могут - каждое в своей области - проводить собственную внешнюю политику. В результате возникла целая куча узконаправленных, сиюминутных, тайных и противоречивых целей.

Отсутствие сильной внешней политики приводит так же к тому, что дипломатические возможности, даже в те моменты, когда они появляются, не могут не быть упущены в силу неготовности или плохой координации. Одной из основных задач недавней поездки Путина в Австрию, например, была продажа нескольких военных самолетов. Похоже, что он не понял, что австрийцы еще до этого решили, что не будут их покупать.

Январский визит в Москву канцлера Герхарда Шредера спасла от провала одна лишь решимость самого Шредера объявить его успешным. Надежды России заручиться неким односторонним обещанием облегчить долговое бремя были настолько откровенными, что становилось неловко, и правительству Германии пришлось сделать предупредительное заявление, объяснив, что это исключено.

Возникают признаки того, что Путин понимает, каковы масштабы внешнеполитических проблем. 26 января он впервые посетил Министерство иностранных дел, что само по себе уже стало событием. Ельцин делал это всего два раза за девять лет. Путин пришел критиковать и инструктировать. Он попросил министерство прикладывать больше усилий в области экономики и сказал, что это ведомство должно активнее стремиться улучшать условия для российского бизнеса за рубежом, особенно в тех случаях, когда речь идет о крупных проектах и когда на кону лежат национальные интересы. Он попросил улучшить качество работы консульств, заявив, что мало что делается для защиты "диаспоры, русской культуры и русского языка".

Один осведомленный источник сообщил, что Путин пришел в министерство исключительно потому, что оно несколько месяцев его приглашало. Визит был скорее подачкой министерству, чем резким изменением его статуса. На практике Путин порой двигается в противоположном направлении, предоставляя больше влияния во внешнеполитической сфере своему Совету Безопасности, во главе которого стоит Сергей Иванов, ветеран КГБ, как и Путин.

Поэтому именно Иванов в текущем месяце чуть ли не между делом подтвердил, что в российской политике произошел фундаментальный сдвиг в сторону СНГ. На пресс-конференции в Мюнхене он заявил, что Россия "пересмотрела основные направления" политики в странах СНГ, "осознав, что ускорение развития Содружества и превращение его в полновесную международную ассоциацию невозможно в ближайшем будущем".

Вместо этого Россия будет отстаивать свои интересы, "в первую очередь, развивая двусторонние отношения со странами СНГ", - подчеркнул Иванов. И это после целого десятилетия политики, проводимой при Ельцине.

Российская политика еще какое-то время может метаться подобным образом. Национальную идентичность так сразу не определишь. На создание эффективной внешнеполитической машины внутри российского правительства уйдут годы - в том случае, если эта работа в принципе будет начата. Остается надеяться лишь на то, что Путин сможет стать духовным лидером для народа, как это делал Ельцин, и повести россиян в правильном направлении.

Но даже в этом приходится сомневаться. Путин - человек осторожный. У него много других проблем. У него нет особой необходимости добиваться восхищения за границей для укрепления позиций внутри страны. Поэтому может оказаться, что в сложившихся обстоятельствах новая американская администрация ведет себя мудро, считая Россию не столько субъектом, в отношении которого надо вырабатывать определенную политику, сколько фактором, влияющим на положение дел в других политических сферах, например в сферах распространения ядерного оружия или расширения НАТО. Таким образом, США посылает России правильный сигнал. В своем нынешнем состоянии эта страна имеет значение для остального мира - но гораздо меньшее, чем ей кажется.