Иностранная пресса о России и не только

Последние представители семьи Чаушеску хотят захоронить останки родственников по церковному канону, пишет Альберто Стабиле в газете La Repubblica.

"Есть что-то театральное, хоть и мрачное, в попытке переписать историю "румынской демократической революции", начиная с эксгумации тел диктатора Николае Чаушеску и его жены Елены, расстрелянных в Рождество 1989 года", - пишет издание, поясняя, что предпринята очередная и последняя попытка удостовериться в том, что захоронены именно тела диктатора и его жены, казенных тремя солдатами-новобранцами, которые толком не умели стрелять. И, возможно, кто-то из последователей Чаушеску после установления принадлежности останков будет настаивать на том, чтобы Чаушеску отпевали в церкви и захоронили, как пожелал ныне уже покойный сын Нику, в специально построенном мавзолее.

А пока исследования ДНК продолжаются, зять Чаушеску Мирча Опран, муж дочери Зои, умершей в 2006 году, присутствовавший на эксгумации, заявил, что он узнал тестя по пальто и бараньей шапке. Опран также сказал, что пальто и брюки сильно изорваны. Дело в том, пишет автор статьи, что после вынесения смертного приговора чрезвычайным военным судом, молодые солдаты сначала колебались, а потом переборщили: в супругов Чаушеску было произведено более 100 выстрелов из автоматов Калашникова. "По ТВ передали сообщение и кадры с места расстрела, которых ждали все. Это было как сигнал к окончанию боевых действий", - пишет автор статьи, непосредственный очевидец событий, происходивших в Румынии.

"Дерзкий и способный политикан, Чаушеску сумел избавиться от смертельных объятий Советского Союза, в частности посредством таких смелых шагов, как отказ участвовать во вторжении в Чехословакию. Благодаря этому и другим самостоятельным решениям он завоевал если не уважение, то благожелательное отношение к себе во многих западных странах, а также в компартиях, в том числе в ИКП", - продолжает журналист.

Но после падения Берлинской стены, перед лицом развала империи, смелый Чаушеску взял совершенно противоположный курс по отношению к тому, который, казалось бы, диктовали его первоначальные позиции. И в 1989 году он оказался во главе страны, доведенной до предела. Народ голодал, в стране отсутствовало самое необходимое. Но Чаушеску был глух к мольбам соотечественников, он был недосягаем в своем дворце, диктатор потерял контакт с действительностью. Чаушеску был за границей, когда 17 декабря 1989 года манифестация студентов, начавшаяся в Тимишоаре, переросла в восстание, захватившее всю страну. Реакция полиции была жестокой. Чаушеску вернулся на родину, но предпочел игнорировать недовольство народа. Беспорядки продолжались, и невозможно было понять, кто на чьей стороне. В стране нарастал хаос. В Бухаресте повстанцы штурмом взяли здание телевидения, но особого сопротивления им никто не оказал. Диктатура скатывалась к своему концу, пишет автор статьи.

Бежавшие на вертолете с крыши своего дворца, Чаушеску были высажены в чистом поле пилотом, испугавшимся, что его собьют. Сначала временным убежищем служила школа, потом на случайной машине диктатор и его жена направились в родное село Чаушеску Тырговиште. Наконец, их задержала полиция, а временной тюрьмой стал патрульный автомобиль. Полицейские постоянно слушали радио, чтобы понять, кто победил в Бухаресте, и решить, что делать с этими двумя.

"Последний этап - военная база неподалеку от Тырговиште, "летучий трибунал", процесс-фарс наподобие тех, которые часто подводят черту под диктатурами. Николае отказался признать полномочия военного трибунала, попытался защититься: "История будет судить обо мне справедливо". Елена, напротив, кричала: "Идите вы все в ад!". Первые выстрелы были сделаны на четвертом слове из "Интернационала", который запел диктатор: "Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!" - заключает Альберто Стабиле.