Иностранная пресса о России и не только

Некоторые жители французской деревни Люссо (департамент Канталь) не оценили по достоинству тот факт, что они стали персонажами романа Пьера Журда, выходца из этой "Затерянной страны"

Можете ли вы представить, что Тенардье поколотил Гюго? Или что кто-то из Ружон-Макаров преследовал Золя? Или Кристин Анго... История, которая будет сегодня рассматриваться в суде города Орийяк, это история романиста, поколоченного своими творениями. Так называемыми "литературными" персонажами, ибо они вышли из-под пера автора. Однако их прототипы существуют на самом деле и, к несчастью, узнали себя под литературными псевдонимами. И им не слишком понравилось, как они выглядят на бумаге. Им показалось, что их сделали объектом насмешек, предали, обидели и даже оскорбили, так что вместо того, чтобы посмеяться, они предпочли начать драку.

Сегодня пятеро обвиняемых должны предстать перед судом в Орийяке. Дело шестого, во время описываемых событий еще не достигшего совершеннолетия, будет рассматривать суд для несовершеннолетних. Писатель Пьер Журд, читающий курс литературы в университете Валанса, куда он перешел из Гренобльского университета, предъявляет им иск по обвинению в нападении на него с применением силы летом 2005 года.

Сначала - декорации. Дело происходит в Люссо, крошечной деревеньке в северной части департамента Канталь. Несколько ферм, горстка семей, живущих на высоте 1000 м с незапамятных времен: кто сегодня захотел бы жить здесь? Пьер Журд, литератор, преподаватель, писатель сам отсюда родом. Ему принадлежит дом и действующая ферма. Его корни здесь, как и его отца, и его предков. Он часто приезжает сюда - на праздники, на каникулы. Из любви, из чувства долга, из страсти - поди узнай... Ясно одно: Люссо его вдохновляет. Он, описавший - и как! - парижские литературные круги в "Литературе без желудка" (La Littérature sans estomac), затем принявшийся за национальное образование в "Тайных пиршествах" (Festins secrets), в "Затерянной стране" (Pays perdu) рассказывает о коровах и навозе, мужчинах и алкоголе, зимах, когда нечего делать. О кровном родстве и "тайных" историях, о которых известно всей округе (и поэтому каждый узнал их в книге). Об изменах...

В ее звездный час в деревне Люссо жили 509 человек, об этом свидетельствует перепись 1901 года. Сегодня здесь где-то два десятка жителей. Когда-то здесь была школа: 39 лет назад, в 1968, она закрылась. Здесь живут своей жизнью. Здесь любят или не любят друг друга. В любом случае, выбора нет. Но это никого не касается - вот в этом как раз все согласны.

Пьер Журд полагал, что об этом можно рассказать. Вышедшая в 2003 году в издательстве L'Esprit des péninsules "Затерянная страна" не имела большого успеха в библиотеке (какой библиотеке?) Лиссо. Но новость, передаваясь из уст в уста, распространилась по деревне, возмущение зарождалось в умах, назревало, и, в конце концов, взорвалось.

Знал ли об этом Пьер Журд? "Да, - рассказывает он Le Figaro. - Примерно через год о книге узнали в деревне. Я знал, что мной недовольны, мне угрожали. Именно по этой причине в 2004 году я написал большое письмо с разъяснениями". В нем он говорил, что его первым побуждением было "рассказать историю отца, для которого Люссо было самым важным местом мира". Он - писатель, и он надеялся, что по крайней мере это ясно. Разумеется, изменил имена. Он полагал, что этого достаточно.

31 июля 2005 года, приехав в Люссо с женой и детьми, на въезде он увидел странный плакат: "Добро пожаловать, Шарлетю". Шарлетю - это "поэт, о смерти которого рассказывают" в деревне. Все знали, что Пьер Журд приедет сегодня, потому что хозяйка фермы, как обычно, накануне открыла ставни на окнах дома. Он не успел даже приехать домой, не успел разгрузить вещи: внезапно появились две машины, его окружили. Их было шестеро или семеро. Они оскорбляли его, угрожали, толкали. Был ли он с ними знаком? "Все они были у нас в гостях на Рождество 2000 года, - признается он. - К одному из них я ездил в больницу, когда у него случился инфаркт. Да, я был с ними знаком! Здесь все со всеми знакомы!". Что они говорили? "Я не знаю. У них была истерика, я не понимал ни слова из того, что они говорили. Я предупредил одного из них, которому тогда было лет 70, что, если они не перестанут, я его ударю". Он не перестал. "Я его ударил, - признает Журд, - один раз:"

Семья писателя чудом избежала линчевания. Там были члены трех семей: Мань, Англад и Ронжье. Шестеро или семеро бросались камнями. Один камень разбил стекло в машине, осколками ранило самого младшего ребенка, 15-месячного младенца. Одного из младших детей охватила паника, и он побежал по деревне, за ним под градом камней бросилась мать. "Двух детей постарше, метисов, обзывали грязными арабами, - возмущается Пьер Журд. - В конце концов, нам всем удалось сесть в машину и уехать". Это произошло почти два года назад, больше они туда не приезжали. Об этом не могло быть и речи до завершения суда.

Сердится ли сегодня автор на своих персонажей? Во всяком случае, он возмущен тем, что писатель не может писать, как хочет, что его дети подвергаются несправедливому обращению, что есть неправовые зоны: "И не только в пригородах, но и в деревнях".