Иностранная пресса о России и не только

Радиоактивные осадки пылающего и разваливающегося рейтинга президента Буша не остановились у берегов океана. По мере того как поддержка Буша и его время у власти тают, иностранные лидеры, в частности, российский президент Владимир Путин, все откровеннее и энергичнее противодействуют внешней политике и целям США.

Недавнее выступление вице-президента Чейни с критикой демократического послужного списка Путина попало на первые страницы газет, но подлинной новостью в американо-российских отношениях является поворот судьбы, сделавший Путина уверенным и властным лидером, а Буша - человеком, возглавляющим разделенную страну.

Дух самоуверенности, такой ощутимый в первые годы Буша, перебрался из Белого дома в путинский Кремль, президентский дворец Уго Чавеса Мирофлорес и в другие богатые нефтью и газом края. Нефтекраты взмывают ввысь на волне неслыханных доходов, в то время как Буш все чаще проводит оборонительную внешнюю политику, имеет дело с громоздким бюджетом и торговым дефицитом. В выступлении Чейни 4 мая в Вильнюсе был подтекст: "Продолжай в том же духе, Владимир".

Перемена может оказаться временной, но и в этом случае она дорого обходится репутации и влиянию США в мире. И не только США: лидеры-"неудачники" в Лондоне, Париже и Токио с усилием удерживают свои страны в колее, тогда как в Берлине и Риме отнюдь не единые коалиции сидят более или менее прочно. Махмуд Ахмадинежад в Иране, Чавес в Венесуэле знают: врага можно пинать лишь тогда, когда он упал.

Комфорт, который испытывает Путин, воскрешая в Кремле "доктрину Синатры", недавно стал понятен мне на трех направлениях.

Первым было выступление Дмитрия Тренина, исследователя из Москвы, доложившего на семинаре в Вашингтоне о том, что Кремль доволен благоприятным - по крайней мере, с российской точки зрения - ходом войны в Чечне. В основном завершена, по словам Тренина, "чеченизация" конфликта, российские войска уходят, а им на смену приходят местные войска.

Но дипломаты в Москве сообщают также, что удаление Чечни с шахматной доски большой политики, похоже, усиливает, а не смягчает агрессивную решимость Путина обеспечить, чтобы к России на внешнеполитической арене перестали относиться пренебрежительно.

Вторым, и более важным, примером самоуверенности была встреча американских, европейских и российских переговорщиков в Нью-Йорке две недели назад, чтобы обсудить, как заставить Иран отказаться от обогащения урана. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров предложил позволить Ирану обогащать его в научных целях и целях развития, если Тегеран откажется от планов полномасштабной разработки атомных реакторов.

Это был большой шаг назад. Ранее Россия соглашалась с США и Европой в том, что у Ирана не должно быть доступа к какому бы то ни было обогащению, являющемуся главным шагом к производству ядерного оружия. Российский план "ставит нас на наклонную плоскость. Есть грань, переход которой для нас неприемлем", заявил американский чиновник.

Российский контроль над поставками газа в Европу - хотя значительная часть этого газа идет из Центральной Азии по российским трубопроводам - укрепил решимость Путина не дать Украине и Грузии быстро двигаться к вступлению в НАТО. Политический хаос на Украине принес Кремлю облегчение на этом, третьем, политическом фронте.

Выступление Чейни знаменовало собой растущую озабоченность администрации нежеланием Путина помогать на международной арене, а не попытку поколебать власть Путина дома. В конце концов, как отметил Тренин, 72-процентный рейтинг российского президента больше чем вдвое превышает рейтинг Буша в США.

До саммита "большой восьмерки", который Путин будет принимать в июле в Петербурге, остались недели. Все меньше остается времени для достижения понимания в политических спорах, которые могут испортить Путину звездный час на мировой арене. По существу, сигнал Чейни был последней попыткой предупредить русского, что зарываться не стоит.

Этот совет хорош в любое время, от кого бы он ни исходил. Но он особенно заслуживает доверия, когда исходит от Белого дома Буша и от Чейни, который пять лет назад сомневался, стоит ли принимать Россию, валовой внутренний продукт который равен ВВП Дании, в расчет в большой политике. Кому лучше знать, что самоуверенный провал все равно провал, лишь более наглядный?