Иностранная пресса о России и не только

"(...) С удовольствием поговорю о несостоявшихся свиданиях... Россияне часто стремились к сближению с Францией. Но французы редко отвечали им взаимностью, а когда они это делали, русские охладевали. Единственным исключением, в сущности, является франко-русский союз (1892-1917). Затем голлистский период осторожно возобновил эту идею союза с тыла. В 1990 году в Париже Миттеран признал правоту де Голля, приветствуя возвращение России как нации. А Горбачев заговорил об "общем европейском доме", восстанавливая интонации Петра I. Но потом начались новые трудности, поскольку мы не сумели помочь России выйти из коммунизма", - отмечает Элен Каррер д'Анкосс, постоянный секретарь Французской академии, историк, политолог, автор нового эссе о трехвековых отношениях между Францией и Россией, в интервью Le Figaro.

"(...) До Великой французской революции Франция, несомненно, была образцом для подражания. Но внезапное падение Бурбонов глубоко потрясло Екатерину II. Она любила французское Просвещение и увлеченно слушала Вольтера, но не думала, что это приведет к отмене монархического принципа. Этот момент важен, поскольку он породил идею о том, что теперь Россия может стать "жандармом Европы" (это выражение вновь всплыло при Николае I), противостоящим либеральным соблазнам, возникающим со всех сторон", - напоминает эксперт.

"(...) Важным периодом франко-российского диалога стали Наполеоновские войны. Когда русские пришли в Париж, французы ожидали увидеть дикарей и были удивлены, обнаружив людей, гораздо более приличных, чем, например, прусские воины под командованием Блюхера, - отмечает историк. - Затем Крымская война и оборона Севастополя ознаменовали собой очередной этап, своего рода реванш после оккупации Елисейских полей казаками. С конца века публика стала воспринимать Россию как новую землю обетованную. (...) Более того, благодаря, в частности, Мериме, который перевел несколько великих произведений, русская литература заняла особое место во Франции: Пушкин, Гоголь, Чехов, Достоевский, Толстой..."

"(...) В XX веке два главных русских миража стали двумя несостоявшимися свиданиями: между 1890 и 1917 годами буржуа занялись спекуляциями на русских займах. Из-за революции они потеряли все. Огромное разочарование! После коммунистической революции "великое сияние на Востоке" вызвало воодушевление у рабочего класса и интеллигенции. И опять вновь наступило разочарование, начавшееся с конца 50-х годов", - указывает Элен Каррер д'Анкосс.

"(...) Постепенно русские стали задаваться вопросом о том, не другая ли у них индивидуальность, которая отличает их от слишком либеральной европейской модели. Это не означало отказа от европейской идеи. Но они стали говорить: "У нас свой собственный путь", - анализирует собеседница издания.

"(...) Сегодня россияне используют стратегию сдвига в сторону Азии, чтобы напомнить европейцам, что у них на руках имеются другие геополитические карты. Ибо верно, что между Россией и Европой возник новый железный занавес. На самом деле, со стороны россиян это не столько искушение, сколько азиатский реализм. Они вошли в Шанхайскую организацию сотрудничества, находящуюся под китайской опекой, они вступили в партнерство с АСЕАН, и всякий раз они делали стратегический выбор, который не являлся цивилизационным. Но это не сделало из них азиатов. Россияне не чувствуют себя азиатами", - утверждает эксперт.

"(...) Мы недооцениваем усилия россиян, представляющие собой двойную ликвидацию тоталитарной системы и империи. Первая регламентировала мельчайшие детали их жизни, а вторая иллюстрировала величие России. Мы, французы, потеряли империю, которая возникла сравнительно недавно, и у этой метрополии не было географической протяженности. Мы знаем, что это было нелегко. Россия же потеряла четырехсотлетнюю империю, которая составляла одно целое с Россией. Подобная скорбь по величию требует времени на осмысление", - комментирует историк.

"(...) Следует помнить о том, что Россия - огромная и невероятно разнородная страна. Семнадцать миллионов квадратных километров и десять часовых поясов соединить нелегко, плюралистическая и парламентская республика, вероятно, в этом бы не преуспела. И все же россиянам удалось построить общество, в котором соблюдается этническое и религиозное разнообразие гораздо больше, чем об этом принято думать. Когда Путин строит огромную мечеть в Москве, он хочет показать, что в России мусульмане находятся у себя дома", - считает эксперт.

"(...) В Советском Союзе сформировалась культура систематической дестабилизации буржуазных демократий. Но сегодня я думаю, что Россия не настолько агрессивна, как об этом говорят. Россияне видели, как американские неправительственные организации навязывали свои правила игры в бывших советских республиках, и извлекли из этого уроки. По-видимому, сейчас они пытаются сделать то же самое, хотя получается это неловко и неумело", - предполагает Каррер д'Анкосс.

"(...) Сегодня Россия обеспокоена эволюцией европейского и западного мира. Традиционные ориентиры рушатся повсюду. Я думаю, что на самом деле россиян интересует вопрос не о том, как дестабилизировать Запад, а о том, как предотвратить заражение. Они привержены к системе традиционных ценностей, которые прекращают свое существование", - поясняет эксперт.

"(...) После трех веков колебаний русские пришли к выводу, что скопировать все невозможно. Подъем Китая показал, что у них есть точки соприкосновения с другими моделями общества - нелиберальными, если хотите. Выбор Петра I было чисто европейским. Но после падения Берлинской стены Солженицын ратовал за то, чтобы не придерживаться идей Петра I и искать независимый путь. Именно это они и делают", - констатирует собеседница издания.

"(...) Главная составляющая франко-российского сближения находится в головах политических деятелей. Эммануэль Макрон, похоже, готов двигаться в этом направлении. Будучи прагматиком, он видит ускоряющееся ухудшение франко-германских отношений, а также уход Англии. И оценивает выгоду от отсутствия соперничества за влияние с россиянами", - резюмирует Элен Каррер д'Анкосс.