Иностранная пресса о России и не только

Во многих древних обществах женщина была рабыней в доме своего мужа. Без разрешения мужа она не могла распоряжаться даже личными вещами. Она могла делить с мужем постель, но не трапезу. По индийской традиции, которая до сих пор соблюдается в отдаленных районах страны, если муж умирает, жену сжигают заживо вместе с его телом.

В мятежной Чечне, где сепаратисты борются за создание независимого исламского государства, эта традиция доведена до крайности. Здесь нет ритуальных погребальных костров, молодые женщины привязывают к телу взрывчатку, и их посылают на смерть в качестве "террористов-самоубийц".

За последние несколько лет в России стали привыкать к тому, что чеченцы взрывают себя вместе с теми, кто на свою беду оказался поблизости. Если такое происходит в Чечне, никто не реагирует: это стало рутиной. Если это случается в России, все приходят в негодование, особенно теперь, когда взрывы докатились и до Москвы. "Как они смеют? - говорим мы. - В России 74 национальности, имеющие такой же статус, что и чеченцы, и условия жизни, которые ничуть не лучше. Почему 73 национальности сидят тихо и делают все возможное, чтобы выжить, а чеченки взрывают самих себя?"

Впервые "черные вдовы" (так в СМИ называют мусульманок, мужей которых убили правительственные войска) совершили теракт в Чечне еще в июне 2000 года. Однако в самой России о "шахидках" заговорили лишь после захвата театра на Дубровке, где спецназ убил этих женщин до того, как они успели привести в действие взрывные устройства. После этого черные вдовы стали популярной темой разговоров, особенно среди россиянок. "Они совсем потеряли человеческий облик? За что они нас так ненавидят? Почему они не живут у себя дома, заботясь о своих детях?"

Выслушав рассказы заложников и раскопав истории нескольких чеченских смертниц, я, кажется, поняла почему.

Среди террористов было 42 мужчины и 18 женщин. Перед терактом они переоделись в подвале: вместо обычной одежды мужчины надели черную и закрыли лица масками, а женщины, закрыв лица и волосы, - в длинные свободные черные одеяния строгих последовательниц ислама. По свидетельствам очевидцев, под униформой была обычная одежда, на двух девушках даже джинсы.

Когда в зале зажегся свет, зрители увидели женщин, стоящих вдоль стен. Меня поразила одна деталь: пояса со взрывчаткой были только на женщинах. Если бы пришлось взрывать заложников, у мужчин оставался шанс выжить. В первую ночь многим в зале казалось, что террористки чувствовали: пришло их время, они наконец в центре.

"Все они были такими независимыми, дерзкими, красивыми, потому что все они были молоды", - рассказала учительница Лилия Михайловна. Мне кажется, в каком-то смысле эти девушки переживали свой звездный час. Они чувствовали свою значимость, понимали, что их, может быть, впервые в жизни, уважают и боятся.

В тот день газ спецназа оборвал две короткие жизни - Фатимы и Хаджихад Ганиевых, сестер Рустама Ганиева, три брата которых погибли в боях с федеральными силами в Чечне. Рустам близок к Шамилю Басаеву, и его считают организатором многих терактов.

Благодаря свидетельствам Раисы Ганиевой, последней сестры, оставшейся в живых, открылся новый пласт в истории смертниц: понимание того, что это не независимые и свободолюбивые воительницы. Многие женщины, привязывающие к своим молодым телам взрывчатку, это рабыни дела, проданные на верную смерть своими родственниками.

Раиса сдалась на милость чеченских властей, боясь, что и ее, как и сестер, пошлют на смерть ради дела, уже унесшего жизни половины ее родственников. Родители сказали, что не позволят последнему выжившему из сыновей забрать у них последнюю дочь. В ходе расследования после штурма театра выяснилось, что за месяц до теракта Рустам приказал сестрам уйти из отчего дома и идти с ним. Его командир Басаев заплатил Рустаму за каждую сестру 1,5 тыс. долларов.

Внешняя независимость этих молодых женщин была иллюзией. Мелкие детали указывают на то, что они так же, как и зрители, были заложницами созданной ими ситуации. Даже когда заложники просили отвести их в туалет, шахидки отвечали, что могут это сделать только по приказу мужчин. По иронии судьбы, это рабское послушание, возможно, спасло жизни заложников.

"Заложники были спасены потому, что ни одна из шахидок не посмела бы взорвать себя без приказа мужчин", - считает бывшая заложница Елена Федотова.

Тогда Россия услышала о шахидках не в последний раз. 5 июля нынешнего года, в жаркий и безоблачный летний день, тысячи молодых людей собрались на аэродроме в Тушино, где проходил рок-фестиваль. В 3 часа дня радио и телевидение сообщили о взрыве и тысячи родителей кинулись звонить на мобильные телефоны. 18 из них не ответили. С толпой смешались две чеченки в поясах со взрывчаткой. Одна из них, Зулихан Елихаджиева, попыталась взорвать себя у кассы, но взорвался только детонатор, и, кроме нее, никто не погиб. Вторая бомба сработала через 12 минут в группе людей.

Друзья в московской милиции показывали мне фотографии с места трагедии. "Возьми их, - говорили они, - и опубликуй. Покажи Западу, что творят эти звери".

Но публиковать эти фотографии нельзя, они слишком ужасны. Лишь одна, фотография девушки примерно такого же возраста, что и остальные, отличается от других. Кажется, что девушка спит. Крови не видно, а ее бледное лицо спокойно. Это была Зулихан, шахидка, не убившая никого, кроме самой себя.

Ее история не такая, как у других смертниц. Она выросла в райцентре Курчалой. Ее дом не разрушили, никого из родственников не убили. После школы она поступила в медицинский колледж, она хотела стать акушеркой. Преподаватели и соученики говорят, что она была хорошей, старательной студенткой. Друзья и родители Зулихан уверены, что в ее смерти виноват ее сводный брат Данилхан. О том, что он боевик, знал весь город. Данилхан похитил сестру за пять месяцев до взрыва в Тушино, и родные ее больше не видели.

Ее отец говорит: "Он послал Зулихан на смерть. Я не успокоюсь, пока он жив. Я проклинаю своего сына".

6 июля, на следующее утро после взрыва в Тушино, мы узнали о новом теракте шахидки. Хотя ее обнаружили и разоружили, при попытке разрядить взрывное устройство погиб 30-летний майор Геннадий Трофимов. Наградой стала живая шахидка. То, что она рассказала следователям, проливает новый свет на то, что заставляет этих женщин убивать других и себя.

Офицер, близкий к делу, согласился встретиться и поговорить со мной. "Это была идея дяди Шамиля, готовить их", - сказал он, имея в виду Шамиля Басаева. Чеченские боевики обычно набирают женщин из самых бедных групп населения, обычно матерей-одиночек в возрасте от 20 до 35 лет, не получающих помощи от близких родственников, которые либо погибли, либо пропали без вести.

Этим женщинам очень трудно жить. Нет ни работы, ни реальной возможности ее найти. У них нет своего жилья. Единственную помощь они получают от дальних родственников, у которых вынуждены жить на правах рабынь.

"Когда муж погибает, у вдовы остается две возможности, - заявил мой собеседник. - Она может остаться у его родственников и перестать быть женщиной, либо уйти куда глаза глядят, но ребенок останется в семье мужа. У матери нет права голоса".

Зарема Мужихоева выбрала второе. Она ходила в школу только восемь лет, работы у нее не было. Ее отец умер, когда она была маленькой. Муж погиб в первую чеченскую войну, когда она была беременна их дочерью. Ее дом в Бамуте разрушили во время боев. Она забрала дочь и ушла жить к дальним родственникам в станицу Асиновская. "Я готовила и стирала", - вспоминала на следствии Зарема.

Впервые в жизни предоставленная самой себе, Зарема попробовала найти способы к существованию. Но ничего не получалось. Она не могла найти работу и кочевала по знакомым, иногда прозябая в полной нищете. Она очень скучала по дочери, но знала, что родственники мужа не позволят ей увидеться с ребенком хотя бы ненадолго. Она познакомилась с американцем арабского происхождения, который сделал ей предложение. Но, по словам Заремы, он ей не нравился, и она еще не отчаялась настолько, чтобы снова стать чьей-то служанкой.

Некоторое время спустя ее положение стало настолько тяжелым, что она совершила кражу. Ее поймали, и делом занялась милиция. Это беспокоило ее меньше всего. Жизнь Заремы начала выходить из-под контроля. Некоторые мужчины ссужали ее, по чеченским меркам, огромными деньгами. Она знала, что никогда не сможет вернуть долг.

В этот момент к ней пришла знакомая (теперь Зарема думает, что та с самого начала была связана с ее кредиторами) и предложила помочь решить все проблемы - заплатить долги, дать ее бабке с дедом деньги на строительство нового дома, обеспечить ее дочку.

Все, что требовалось от Заремы, - выбрать путь Аллаха. Зарема согласилась, думая, что как-нибудь выпутается из ситуации. Боевики Басаева отвели ее в горное село, где она прожила месяц. Ее повседневная жизнь почти не изменилась, она готовила и стирала, на сей раз - на боевиков. Но теперь ей приходилось ежедневно молиться. Когда у боевиков выдавалась свободная минута, они рассказывали ей о зверствах российских войск в Чечне.

Когда подготовка закончилась, ее вместе с девушками, совершившими теракт в Тушино, отправили в Москву. Они жили в снятом доме в деревне, в нескольких километрах от Москвы. О смерти других Зарема не знала. С ее помощью милиция нашла во дворе дома металлический контейнер, в котором находились пояса со взрывчаткой.

Зарема спала с командиром группы, весьма вероятно, что это был чеченский боевик Темиркан Шогенов. Он водил ее в кино на фильмы о Терминаторе.

Наконец пришел день, когда ей сказали, что она должна исполнить волю Аллаха. Ей дали черную сумку с 1,5 кг пластида и кнопкой-детонатором. Зарема несколько часов бродила по улицам и наконец выбрала кафе. Журналисты утверждают, что она пыталась нажать кнопку. Милиция говорит, что этого не было.

Будучи биологом, я хорошо знаю, насколько сильны наши инстинкты. У женщин инстинкт самосохранения намного сильнее, чем у мужчин, и мне трудно представить себе, как молодая здоровая женщина может нажать кнопку.

"Это нельзя понять, не зная их менталитет и историю", - считает офицер, рассказавший историю Заремы.