Иностранная пресса о России и не только

Первыми русскими словами, которым отец научил нас с сестрой, были: "Я не капиталистическая собачка". Он сказал, что это значит: "Я не капиталистическая свинья". На самом деле смысл был грубее, но мне было всего восемь лет.

"Это все, что вам надо сказать, если русские нас оккупируют". Были 1970-е годы, когда многие думали, что это возможно. Теперь мы находились в Москве, стояли у огромного серого здания КГБ на Лубянке, и отец, как всякий турист, делал фотографии.

"Наш папа - русский шпион", - говорили мы своим друзьям. Если бы он это услышал, он сказал бы сердито: "Я не шпион. Я выучил русский, когда служил на флоте". Раз в год он свирепо носился по дому в поисках своей формы, а потом исчезал на две недели. Мы спрашивали мать: "Он в России?" "Нет, в Биконсфилде", - отвечала она. В Биконсфилде находится Военный институт иностранных языков. "Ему нельзя ездить в Россию. Его там посадят в тюрьму".

Но холодная война давно кончилась, и мы с отцом и мачехой прилетели в Москву впервые за 20 лет.

В Хитроу наш рейс задержали больше чем на три часа. Я боялся, что отец начнет ворчать, но он был рад задержке, потому что она дала ему возможность послушать, как люди вокруг говорят по-русски. Он не так уж много понимал, потому что от службы на флоте у него остались, в основном. воспоминания о том, как их учили распознавать силуэты российских кораблей.

Но русская речь, видимо, оживила что-то в памяти, и, когда мы приехали в гостиницу недалеко от Красной площади, он гордо заявил водителю по-русски: "Я - английский шпион". К концу следующего дня его словарный запас расширился настолько, что он спросил у экскурсовода в Кремле, где находился кабинет Брежнева. В обед он с удивительной легкостью заказал икру и блины.

Вечером они с мачехой пошли в Большой театр. Мачеха сказала, что балет был прекрасный. Отец воскликнул: "Побывать в Большом театре!"

На следующий день мы поехали на метро в Новодевичий монастырь.

Когда мы попытались купить билеты, пожилая женщина произнесла два слова, известные всем, кто бывал в России: "Нет. Закрыто". Отец сказал: "Предоставьте это мне". Я не знаю, чему его учили в морской разведке, но через минуту нас пропустили. Василий III, который основал монастырь в честь победы над литовцами в Смоленске в 1514 году (Новодевичий монастырь был основан в 1524 г. - прим. ред.), мог бы гордиться тактикой моего отца.

Днем мы сели в поезд, на котором за шесть часов можно добраться до Петербурга, и расположились напротив друг друга в купе первого класса с двумя скамьями, которые превращаются в кровати. Я сказал: "Оно похоже на купе, в котором Анна Каренина познакомилась с матерью Вронского". Отец ответил: "Это та же самая дорога".

Мимо проносились нескончаемые леса. Иногда среди берез мелькали деревни, но они быстро исчезали за деревьями.

В Петербурге из окна своего номера в "Астории" мы видели купол Исаакиевского собора и маленький сквер.

Мы сделали все, что пришло в голову: побывали в Эрмитаже и дворце Юсупова, где убили Распутина. Мы съездили в Царское село, где после революции семью императора держали под арестом в летнем дворце.

Мы катались на катере по Неве и каналам. Русский у отца продвинулся настолько, что он болтал с нашим гидом, Ириной. Потом мы увидели военный корабль, стоящий на якоре в центре города. "Что это?" - спросил я.

"Откуда я знаю? - огрызнулся отец. - Четыре трубы, это было еще до меня. Наверное, это их чертова "Аврора". Я никогда не слышал об "Авроре" и заглянул в путеводитель. "На Неве находится стоянка крейсера "Аврора". Построен в 1900 году. В октябре 1917 года холостым выстрелом с "Авроры" был дан сигнал к штурму Зимнего дворца".

"Это "Аврора", - сказал я. "Ну и дела", - ответил он.

По дороге в Петергоф, прибрежный дворец Петра Великого, мы встретили еще один дворец. Под колоннадой две женщины в платках подметали мраморные ступени.

Безымянный дворец закрыт для посещений, он висит в вакууме, порожденном крушением коммунизма. Может быть, после революции здесь был санаторий или дом отдыха.

В самолете, по пути домой, отец болтал по-русски с женщиной его лет. Когда она спросила, где он выучил язык, он после короткого замешательства ответил: "На Британском военно-морском флоте". Она пошепталась со своим мужем. Он улыбнулся отцу и на прекрасном английском произнес: "А я выучил язык в армии".