Иностранная пресса о России и не только

"Архивы - это власть", - однажды сказал мне Кирилл Михайлович Андерсон, бывший директор Российского государственного архива социально-политической истории в Москве, пишет американский исследователь, главный редактор серии "Анналы коммунизма" издательства Йельского университета Джонатан Брент в статье для The New York Times. "Он говорил о первом директоре Института Маркса и Энгельса, основанного в 1919 году: у старого большевика Давида Рязанова не хватало терпения по отношению к чиновникам коммунистической партии, которые постоянно требовали документы либо для того, чтобы укрепить свои идеологические позиции, либо чтобы очернить врагов", - уточняет автор.

Однажды он вытащил письмо Карла Маркса, помахал им перед лицом пораженного партийного босса и прокричал: "Вот вам ваш Маркс. А теперь убирайтесь!" "Рязанов не поладил со Сталиным в 1931 году, был арестован в 1937 году и расстрелян в следующем году", - добавляет Брент.

"Как и большинство других иностранных издателей, ученых и журналистов, устремившихся в Москву в январе 1992 года, я явился в государственный архив после заявления Бориса Ельцина в декабре 1991 года о том, что он откроет секретные советские архивы, - вспоминает автор. - Власть, упомянутая Андерсоном, присутствовала там в полном масштабе".

Брент отмечает, что открытие архивов, в первую очередь, пролило свет на природу сталинского террора.

Хотя приемлемость политического насилия рано утвердилась в российском революционном движении, политика Ленина и партии большевиков не сразу стала опираться на террор, пишет он.

Неоперившемуся большевистскому режиму нужно было зерно, чтобы предотвратить голод в городах, и, не видя другой возможности, Ленин опубликовал в августе 1918 года следующий приказ, позже обнаруженный в секретном архиве: "Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше ста заведомых кулаков, богатеев, кровопийц".

Он заключил это жуткое письмо директивой: "Найдите людей потверже".

"Ленин использовал террор против заклятых врагов государства. Сталин обратил его против государственных институтов и самого советского общества. Сталин последовал за Лениным, но превзошел его", - пишет Брент.

7 ноября 1937 года, в годовщину Октябрьской революции, Сталин произнес тост на приеме для руководства Политбюро, записанный болгарским коммунистом и лидером Коминтерна Георгием Димитровым в его опубликованном дневнике.

"Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народы. Но они сделали одно хорошее дело. Они сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство", - заявил Сталин.

Он продолжил: "Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части или национальности, - он враг, заклятый враг государства..."

Одним из таких врагов стал Николай Бухарин, ветеран большевистского движения и редактор газеты "Правда", пишет автор. Он приводит предсмертное письмо Бухарина Сталину, в котором он только подтвердил сказанное вождем.

"В политической идее всеобщей чистки есть что-то великое и смелое, - писал Бухарин. - Эта чистка охватывает 1) виновных, 2) подозрительных и 3) потенциально подозрительных".

"По одной из версий, Сталин хранил письмо Бухарина в верхнем ящике письменного стола, где оно было обнаружено после его смерти, но опубликовано только после распада Советского Союза", - говорится в статье.

Сталин мстил старым, привычным способом: настаивая на физических пытках как методе борьбы с политическими врагами, распространяя паранойю, страх и недоверие в обществе, изобретая врагов и представляя себя как единственного способного руководителя в такие смутные времена, пишет автор статьи. Он называет "дело врачей" кульминацией сталинской тирании.

"Когда Молотов не нашел своего имени среди предположительных жертв врачей-евреев, он понял, что обречен на смерть. Он был не один. Анастас Микоян, Климент Ворошилов и другие бывшие сталинские приспешники боялись, что их время пришло", - говорится в статье.

"Только он, Сталин, мог возглавить нацию, потому что только он, Сталин, мог видеть врага. Только смерть Сталина в марте 1953 года спасла очередных товарищей от уничтожения - и, возможно, остальной мир. Пять месяцев спустя Советский Союз взорвал свою первую водородную бомбу", - пишет Брент.