Иностранная пресса о России и не только

Роберт Мугабе сравнил Гордона Брауна с крохотной точкой, но мог бы подобрать что-нибудь намного более обидное, воспользовавшись опытом ряда величайших язв в истории человечества

Как образчик политического сарказма фраза "Гордон Браун - это маленькая, крохотная точка на нашей планете", честно говоря, не свидетельствует о большой фантазии. Хотя Гордон встал у руля совсем недавно, он слышал и более ядовитую брань. В словах Мугабе нет ювелирно рассчитанного презрения, которое содержится в формулировке Винса Кейбла "Сталин для мистера Бина", им далеко до остроумного нагнетания напряжения в том, как Уильям Хейг описывает визит Тони Блэра на Даунинг-стрит в качестве президента Европы ("... скрип зубов, обкусывание ногтей; премьер-министр Великобритании появляется на пороге с улыбкой, выражающей невыносимые страдания..."). И все же Роберт Мугабе, по-видимому, весьма доволен своим высказыванием.

Это замечание он обронил в один из минувших понедельников, а в пятницу той же недели уже произносил речь, стоя на фоне транспаранта с этой фразой, возведенной в ранг лозунга. Возможно, в политической жизни Африки политический сарказм не имеет столь долгой истории. Или на кон поставлено слишком много.

Здесь, в Великобритании мы гордимся долгой традицией обмена бесподобными и тщательно подготовленными грубостями между нашими лидерами, избранными демократическим путем. Тем не менее у меня закрадывается подозрение, что лучшее уже позади. В нынешней Палате общин остроумием, по-видимому, считаются постоянные выкрики Николаса Сомса: "А мне, Джованни, порцию джина с тоником", адресованные Джону Прескотту (так как, ну и умора, он когда-то работал стюардом на корабле), или нелогичные замечания Денниса Скиннера о наркотиках в адрес Дэвида Камерона.

Возможно, каждую среду во время встречи премьер-министра с парламентариями может прозвучать пара фраз, вызывающих у вас легкий смешок, но вспомните ли вы их через неделю? Энн Тринимен, парламентский корреспондент Times, указывает, что Камерон и сам способен на очень удачные презрительные формулировки ("Когда-то он олицетворял будущее", "аналоговый премьер-министр в век цифровой техники"). Верно, звучит неплохо, но на фоне великой истории британских грубостей - довольно беззубо.

Золотой век, вероятно, пришелся на викторианскую эпоху, когда, как скажет вам любой историк-дилетант, Уильям Гладстон и Бенджамин Дизраэли схватывались в течение примерно 100 лет. Гладстон, возможно, напоминал Гордона Брауна, только еще более чудаковатого ("Мистер Гладстон обращается ко мне так, словно я - публичное собрание", - заметила сама королева Виктория), а Дизраэли делал с ним что хотел. "У него нет ни одного недостатка, который бы его оправдывал", - сказал Дизраэли о своем сопернике. А вот вам еще более яркий ответ Дизраэли на вопрос, чем несчастный случай отличается от катастрофы: "Если бы Гладстон упал в Темзу, это был бы несчастный случай. Если бы его кто-то спас, это, полагаю, было бы катастрофой". В анналах истории сохранилось немного ответных ударов Гладстона - вероятно, они никуда не годились. Как я уже говорил, определенное сходство с Гордоном Брауном налицо.

За ними следует Уинстон Черчилль, который, казалось, каждую свободную минутку кому-нибудь да грубил. ("Уинстон, - сказал государственный деятель, консерватор Ф.И. Смит, - посвятил лучшие годы своей жизни подготовке своих речей-экспромтов"). По-видимому, больше всего доставалось Клементу Атли - человеку, который вызвал перерыв в царствовании Черчилля на посту премьера. "Овца в овечьей шкуре", - говорил о нем Черчилль. А также: "Скромный человек, у которого есть много поводов для скромности".

Только не подумайте, будто великий Уинстон был привередой. Нет, он мог нагрубить практически любому. "Он мог бы быть Богом, да Господь от этого уберег" - таков был его приговор сэру Стэффорду Криппсу (политику-лейбористу, который слыл большим ханжой. - Прим. ред.). Но, пожалуй, самая лучшая его фраза была произнесена, когда в дверь туалетной кабинки, где находился Черчилль, постучался секретарь и сообщил, что с ним хочет увидеться лорд-хранитель тайной печати (Lord Privy Seal). "Скажите лорду-хранителю тайной печати, что я сейчас запечатан в моем туалете (обыгрывается другое значение слова "privy". - Прим. ред.) и не могу иметь дело с двумя кусками дерьма сразу", - сказал Черчилль. Вероятно, он много лет дожидался подходящего случая произнести этот каламбур.

Политический сарказм был хорошо развит и в период с 1970-х по начало 1990-х годов - наверное, оттого, что все друг друга столь люто ненавидели. Занятно, что брань не всегда была межпартийной - много раз свои задевали своих. Взять хоть изящно-брутальное определение, которое Алан Кларк дал Дугласу Херду: "У него все равно что кукурузный початок в заднице". А вот вам ответ сэра Эдварда Хита на вопрос, почему Тэтчер так его недолюбливает: пожав плечами, он выдержал паузу и произнес: "Я не врач". На худой конец сойдет и высказывание Джонатана Эйткена, уверявшего, что Тэтчер ровно ничего не знает о Ближнем Востоке: "Она наверняка уверена, что Синай - это множественное число от существительного "синус".

Собственно, ядовитых фраз и эпитетов, которыми люди в раздражении награждали баронессу Тэтчер, хватит, наверное, на целую книгу. "Когда она говорит не думая, - размышлял лорд Сент-Джон оф Фоулсли, - она говорит то, что думает". Сэр Клемент Фрейд прозвал ее Attila the Hen (дословно "курица Аттила", каламбур основан на созвучии hun - "гунн" и hen - "курица". - Прим. ред.). Денис Хили называл ее "Петэном в юбке" и "Пассионарией привилегий для среднего класса" (подразумевается прозвище Долорес Ибаррури, видной деятельницы испанской компартии. - Прим. ред.)

Хили (ныне пэр) обладал особым талантом откалывать такие номера. Мало кто забудет его отзыв: "Выслушивать критику со стороны Джеффри Хау - все равно что отдать себя на растерзание дохлой овце". Хау сквитался с Хили спустя много лет, когда последний поздравил его с назначением на пост министра иностранных дел. Хау заявил в Палате общин, что выслушивать любезности от Хили - "все равно что позволить старому барану себя обнюхивать". Отповедь далеко не столь груба - но, возможно, в задачи Хау это не входило.

К сожалению, высокомерное презрение и впрямь, видимо, ушло в прошлое. Когда Тони Блэр ушел в отставку, Бен Макинтайр на страницах нашей газеты отметил, что "за 10 лет Тони Блэр не произнес ни одного афористического публичного оскорбления, которое стоило бы запомнить".

В других странах сарказм тоже переживает не самые блестящие времена. Оскорбления, слетающие с языка Сильвио Берлускони, обычно несколько неуклюжи, в духе Мохаммеда аль-Файеда, зато новоиспеченный итальянский премьер вдохновляет других на жемчужины остроумия. "Премьер-министр цепляется за статистику, как пьяный - за фонарный столб, - сказал о нем Романо Проди, - не для того, чтобы она освещала ему путь, а просто чтобы не рухнуть". Неплохо, но такие замечания - редкость.

Ощущение, что лучшее позади, распространяется и на Америку. "Пустой костюм, который ходит на похороны и играет в гольф", - охарактеризовал Росс Перо Дэна Куэйла, но то было уже давно.

Нельзя также не отметить Гора Видала, который, в том числе, назвал Рональда Рейгана "триумфом искусства бальзамировщиков" (при жизни Рейгана). Но в последнее время? Когда Хиллари Клинтон начала притворяться, будто ей нравится огнестрельное оружие, Барак Обама презрительно заметил: "Она строит из себя Энни Оукли" (Энни Оукли - легенда Дикого Запада, прославилась как меткий стрелок. - Прим. ред.). И это еще лучший образчик.

Как такое возможно в эпоху телевизионной лаконичности и спичрайтеров? Неужели ненависть рассеялась? Или фокус-группы постановили, что сарказм не имеет успеха у публики, поскольку раздражает и кажется проявлением снобизма? А может быть, все политики, говоря начистоту, стали туповаты? Посоветуем им черпать вдохновение в чудесной книге нашего журналиста Мэтью Парриса "Крайне язвительное осуждение", вышедшей в издательстве Penguin. И больше стараться.

Лучшая десятка образцов политического сарказма

Оскорбленные

"Мистер Гладстон обращается ко мне так, словно я - публичное собрание", - королева Виктория о Уильяме Гладстоне.

"Уинстон посвятил лучшие годы своей жизни подготовке своих речей-экспромтов", - Ф.И. Смит об Уинстоне Черчилле.

"Овца в овечьей шкуре", - Уинстон Черчилль о Клементе Атли.

"Он мог бы быть Богом, да Господь от этого уберег", - Уинстон Черчилль о сэре Стэффорде Криппсе.

"Премьер-министр цепляется за статистику, как пьяный - за фонарный столб", - Романо Проди о Сильвио Берлускони.

Оскорбители

"У него нет ни одного недостатка, который бы его оправдывал", - Бенджамин Дизраэли об Уильяме Гладстоне.

"У него все равно что кукурузный початок в заднице", - Алан Кларк о Дугласе Херде.

"Она наверняка уверена, что Синай - это множественное число от существительного "синус", - Джонатан Эйткен о Маргарет Тэтчер.

"Это все равно что отдать себя на растерзание дохлой овце", - Денис Хили о нападках со стороны Джеффри Хау.

"Когда она говорит не думая, она говорит то, что думает", - лорд Сент-Джон оф Фоулсли о Маргарет Тэтчер.

Также по теме:

50 величайших оскорблений в истории спорта (The Times)