Иностранная пресса о России и не только

Прошлой весной, в майско-июньском номере журнала Foreign Affairs Ричард Пайпс из Гарвардского университета представил общественному вниманию данные, свидетельствующие о том, что россияне не хотят демократии. Его статья заставляла предположить, что усилия по продвижению демократии в России - это пустая трата времени и денег.

Перед последней встречей "Большой восьмерки" президент России Владимир Путин отказался от содействия в сфере построения демократии по иным соображениям. У россиян уже есть демократия, сказал он; иностранное "содействие" служит лишь иностранным интересам.

Серж Шмеманн из New York Times, потрясенный убийством работавшего в Москве журналиста Пола Хлебникова, писал: "Когда власть наступает на институты, которые находятся в самом сердце свободного общества, мы начинаем задумываться, а можем ли мы помочь и должны ли".

Мы можем, мы должны и обязаны. Правильный вопрос звучит так: как помочь?

Мы согласны с Пайпсом в том, что мы должны прислушиваться к россиянам. И если мы это сделаем, используя заслуживающие доверия данные опросов общественного мнения, то услышим, что россияне расколоты в своем отношении к демократии. В 2002 и 2003 годах мы опросили более 10 тыс. респондентов, задав им вопрос: "С каким утверждением вы согласны более всего?"

(1) Демократия всегда предпочтительнее.

(2) Авторитарное правление иногда более предпочтительно, чем демократия.

(3) Форма правления не имеет значения для людей вроде меня.

И в 2002, и в 2003 годах от 34 до 36% респондентов заявили, что они предпочли бы авторитарную форму правления - на время; 30-31% - что демократия всегда более предпочтительна; остальные 33-36% либо заявили, что это не имеет значения, либо отказались отвечать вообще.

Ответы на другие вопросы подтвердили этот раскол на три лагеря относительно одинакового размера: один поддерживает авторитарное правление, второй - демократию, третий не может определиться. В то время как около 39% говорят, что было бы хорошо, если бы правительство контролировало содержание всех новостных сообщений, 43% указывают, что это было бы плохо. И 80% респондентов уверены, что ничего хорошего нет, если правительство закрывает телепрограммы за то, что в них критикуется его политика.

Обратите внимание на то, что 26% заявили, что они "определенно" или "возможно" проголосовали бы за Сталина, если бы он участвовал в выборах президента, в то время как 19% ответили: "Вероятно, нет". Эти цифры вызывают тревогу, но 40% однозначно не проголосовали бы за Сталина, а 44% проголосовали бы за избрание Андрея Сахарова в парламент.

Конечно, мы должны испытывать тревогу относительно того, что один из трех россиян поддерживает авторитаризм. Лагерь, поддерживающий авторитаризм, одобряет сокращение пространства гражданского общества и демократических свобод, на которые активно наступал и наступает Путин.

Однако наши данные противоречат безоговорочному утверждению Пайпса о том, что россияне "отказались от прав" в пользу авторитаризма. Именно потому, что российское общество разделено, мы все должны попытаться поддержать демократический лагерь и убедить тех, кто не определился.

Наше сотрудничество с десятками активистов-правозащитников в регионах России в течение последних двух лет убедило нас, что зарубежное содействие может внести свой вклад. Одна из форм поддержки имеет особенно высокий потенциал укрепления гражданского общества: финансирование социального маркетинга - "продажа" определенных идей о том, как должно функционировать общество, и кампании пробуждения общественного внимания и сознания.

Социальные активисты по всему миру используют эти механизмы для изменения и формирования настроений и знаний в обществе, политики и поведения. Они используют серию методов, включая просвещение, убеждение и посрамление. Опросы общественного мнения о том, что общество думает о таких вопросах, как злоупотребление политической властью, кризис в вооруженных силах, война в Чечне и крах здравоохранения, обеспечивают активистов информацией, которая им нужна для общения с людьми, до которых они пытаются достучаться. Кампании по пробуждению общественного внимания налаживают связи неправительственных организаций с местным населением.

Мы видели все это в действии. Используя наши данные, активисты-правозащитники в Рязани, маленьком городе в нескольких часах езды от Москвы, недавно провели кампанию по Чечне, результатом которой стали 1700 подписанных писем к федеральным властям с требованием раскрыть информацию о стоимости ведения войны. Их броские плакаты привлекли общественное внимание и внимание местных СМИ. Успех этой пусть и не слишком масштабной кампании демонстрирует потенциал социального маркетинга как механизма вовлечения общества.

Российский демократический лагерь слишком велик, чтобы на него можно было не обращать внимания, и слишком мал, чтобы можно было успокоиться. Западные государства и частные фонды должны увеличить свою поддержку демократии и прав человека в России. Они должны начать финансировать усилия по социальному маркетингу как механизму расширения возможностей неправительственных организаций.

Слишком часто те, кто определяет политику Запада, покупались на путинскую риторику и действовали так, как будто в России демократия уже создана. Это может объяснить недостаточное финансирование проектов по построению демократии в последние годы. Это также укрепило в России силы, которые готовы уничтожить все, что осталось от демократических прав, и увеличило опасность для тех, кто поддерживает демократию.

До сих пор есть опасность, что российское общество может быть перекроено. В настоящий момент более чем когда-либо действия западных правительств и фондов могут помочь определить, какой лагерь завершит неоконченное дело преобразования России.

Теодор Гербер - адъюнкт-профессор социологии в Университете Висконсина в Мэдисоне.

Сара И. Мендельсон - старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований.

Григорий Шведов - проект-директор и член правления российской правозащитной организации "Мемориал".