Иностранная пресса о России и не только

Скажутся ли трения между Великобританией и Кремлем на эволюции внутрироссийской юридически-правовой системы?

Лучший способ измерения уровня напряженности во взаимоотношениях государств - это "визовый тест". Насколько охладились отношения между Соединенным Королевством и Россией, свидетельствует то, что Пол Меллинг, британский юрист с большим стажем, работающий в московском офисе фирмы Baker & McKenzie, утром в прошлый четверг предположил, что подавать документы на продление визы ему теперь придется с большим запасом. Меллинг продлевает себе визу ежегодно. "Я по-настоящему не поверил, что дело идет к серьезным проблемам, но, узнав последние новости, ненадолго встревожился", - замечает он.

В итоге российская сторона, как известно, ввела лишь частичные визовые ограничения, касающиеся только британских чиновников. У Меллинга на душе полегчало - ведь он чего только не повидал на своем веку: конец советской империи, хаос ельцинского периода, восстановление порядка при Путине. Меллинг, подобно всем юристам, которые серьезно работают в России, "четко разграничивает" постепенное ухудшение политических и дипломатических отношений между Россией и Западом, с одной стороны, и неуклонно крепнущие деловые связи.

Но если бы российская сторона захотела застопорить сотрудничество в коммерческой сфере, то ей следовало бы взяться за британские компании - задействовать регулятивные органы, устроить проверки, касающиеся уплаты налогов, или сделать своим орудием выдачу виз. "Однако проблема в том, что старый свод правил отброшен, и мы не можем прогнозировать, как именно люди будут реагировать в эту новую эпоху", - говорит Меллинг.

Тем не менее ожидается, что деловая активность пойдет по-прежнему - то есть будет "все лучше и лучше" и даже еще замечательнее. Цитируя слова одного из ведущих российских бизнесменов, Меллинг говорит, что, на взгляд россиян, в юридическом отношении сейчас просто "рай" по сравнению с положением на 1997 год. Перемены произошли благодаря твердому курсу и налоговым реформам Путина.

"Тогда рынок на 85% был черным и лишь на 15% - белым, теперь же ровно наоборот, - замечает Меллинг. - Число юридических "черных дыр" значительно сократилось и, несмотря на тот факт, что еще остались некие промежуточные зоны, где вы не можете быть уверены в сути законов, 95% компаний ведут бизнес в соответствии с эффективными контрактами, по которым в случае чего можно добиться компенсации ущерба через суд. Итак, хотя еще многое можно и нужно усовершенствовать, это факт, что положение неизмеримо улучшилось".

Однако бросается в глаза, что западные юристы, работающие в России, все еще говорят об этой стране как о развивающейся. Другими словами, несмотря на свою принадлежность к "большой восьмерке", Россия до сих пор никоим образом не является "вполне оперившимся" членом западной экономической системы.

Это отражено и в данных опроса, проведенного в июне агентством Economist Intelligence Unit. 20% респондентов по-прежнему считают, что выполнение контрактов и юридические вопросы в России связаны со значительными проблемами. "Хотя общие перспективы роста производят позитивное впечатление, в России еще трудно заниматься бизнесом: компании ссылаются на ряд препятствий, с которыми они сталкиваются либо в своей повседневной деятельности, либо в отношении своих планов инвестирования в Россию", - сказано в заключении.

Главной помехой остается коррупция: 53% респондентов расценили ее как серьезную проблему. Забавно, но способствовать ее решению, вполне возможно, помогут действия властей западных держав. Как отмечает глава московского отделения фирмы Clifford Chance Майкл Катберт, у американского и британского правосудия длинные руки (тому порукой - "Закон о предотвращении коррупции" и "Закон о доходах, полученных преступным путем"), что заставляет американских и британских бизнесменов избегать дачи взяток при ведении бизнеса.

Саймон Ф.Т. Кокс из Norton Rose, соглашаясь с Катбертом, подчеркивает: "Нужно быть очень осторожным при выборе деловых партнеров". Как бы то ни было, говоря об общей картине, Кокс высказывает мнение, что очень многие компании - причем их число растет - твердо привержены идеям "прозрачности, добросовестного корпоративного управления и добросовестных отношений с инвесторами". Вдобавок, добавляет Кокс, теперь инвестиции стали двусторонними: не только британцы вкладывают деньги в России, но и российские деньги приходят в Великобританию. В сочетании с колоссальным приростом российского среднего класса и появлением широкого слоя потребителей, что сопровождается распространением кредитных карт, практики коммерческих займов и туристических поездок за границу, это значит, что действуют мощные факторы, способствующие нормализации способов ведения бизнеса в России.

Итак, опорой для сохранения позитивных англо-российских отношений в будущем станет повседневная деловая активность, а не правительственный диктат. Тони Хэмфри из Allen & Overy подтверждает, что российская макроэкономика "фантастически сильна" благодаря мощным рынкам капитала, продолжающимся IPO, секьюритизации активов и финансированию разнообразных проектов. Хэмфри также предсказывает значительный прогресс в области инвестиций в инфраструктуру путем открытых частных акционерных компаний, которые наверняка создадут благоприятные возможности для западных инвесторов и юристов, умеющих юридически оформлять такие сделки.

Тем не менее, несмотря на все вышеперечисленное, вполне возможно, что существуют принципиальные расхождения между российской и западной точкой зрения на предназначение закона. По мнению Катберта, российское слово "закон" означает, в сущности, "порядок". "Для россиян, - продолжает он, - закон - это способ, с помощью которого государство применяет свою мощь на практике, меж тем как на Западе закон - это тормоз, позволяющий при необходимости остановить натиск государственной машины". Изменится ли когда-либо представление россиян о законе в "западную сторону"? Возможно, этот вопрос станет решающим для грядущего десятилетия.