Иностранная пресса о России и не только

Последний, неопубликованный роман Владимира Набокова, автора "Лолиты", будет уничтожен без предоставления публике и ученым возможности ознакомиться с рукописью, говорит сын писателя.

Дмитрий Набоков когда-то сказал, что незаконченная книга "Подлинник Лауры" была бы самым блестящим романом отца, квинтэссенцией его творчества.

Однако прославленный российский эмигрант завещал, чтобы рукопись была уничтожена после его смерти; он скончался в 1977 году. Его жена Вера не смогла заставить себя выполнить это пожелание и передала эти полномочия сыну; она умерла в 1991 году.

Дмитрий Набоков, 71-летний оперный певец, рассматривал возможность доверить рукопись какому-нибудь университету, музею или фонду, чтобы доступ к ней имел ограниченный круг ученых. Однако в электронном письме автору литературной колонки издания New York Observer Рону Розенбауму он написал недавно, что все-таки собирается уничтожить книгу перед своей смертью.

"Если то, что он написал мне в письме, - правда, рукопись будет предана огню", - написал вчера Розенбаум.

За исключением этого, мало что известно о "Подлиннике Лауры". По словам членов семьи, это произведение революционное по форме и повествующее "о реальной Лауре и о вымышленной Лауре". Одно из рабочих названий этой книги, которое обдумывал Набоков: "Смерть смешна".

В 1989 году газета Washington Post написала, что "Подлинник Лауры" задумывался как короткий роман и автор завершил от трети до половины окончательного варианта.

Согласно некоторым данным, рукопись содержит от 30 до 40 страниц, возможно, представляющих собой картотечные карточки, на которых Набоков писал свои черновики.

Не исключено, что единственное письменное свидетельство, сделанное самими автором, - это письмо, написанное им за восемь месяцев до смерти.

Он написал: "Подлинник Лауры" - это не вполне законченная рукопись романа, которую я начал писать и дорабатывать перед своей болезнью и которую я мысленно завершил. Я обдумывал ее, должно быть, около 50 раз, и в своем ежедневном бреду не раз читал ее небольшой примечтавшейся аудитории, собравшейся в обнесенном стеною саду и состоящей из павлинов, голубей, моих давно покойных родителей, двух кипарисов, нескольких присевших на корточки молодых медицинских сестер и семейного врача, такого старого, что уже почти и невидимого".