Иностранная пресса о России и не только

Рождественские чулки по-прежнему любовно вывешиваются на лестничных площадках: на каждом из них изображена монограмма с именем каждого отдельного члена семьи: Дрейка и Чандлер, Донна Эрика и Шелли. Однако в этом году к старой традиции добавилась новая. Трое из них кладут что-то в чулок, принадлежащий тому, кого уже нет с ними.

"Давайте напишем письмо маме, - сказал Донн Маршалл своей 2-летней дочери Чандлер и 3-летнему сыну Дрейку, готовя чулки к сочельнику, - и расскажем ей, что мы думаем о ней".

Тут его мысли перенеслись к их маме Шелли Маршалл, которой было 37 лет, когда 11 сентября она погибла во время нападения на Пентагон. Впервые семья встретит Рождество без нее.

"Она была душой семьи, - говорит ее муж Донн, живущий в Мэрбури. - Я, вероятно, был телом, мускулами и костями, но душой была она".

В этом году Рождество встречают с оттенком печали по тысячам близких, погибших во время терактов во Всемирном торговом центре и Пентагоне, а также во время крушения самолета в Пенсильвании. Отсутствие близких особенно остро ощущается в семьях, где есть маленькие дети, где оставшийся супруг должен хранить традиции, заложенные двумя, и дарить магию Рождества тем, кто до сих пор верит в Санта-Клауса.

В то утро Донн Маршалл, которому сейчас 37 лет, оставил своих детей в Пентагоне, где его жена работала в разведывательном управлении. Он попрощался со своей женой около детского сада и направился к себе в офис в Crystal City. Услышав, что захваченный самолет врезался в здание Пентагона, он побежал туда и нашел своих детей, но не Шелли.

Теперь с исключительным чувством долга Маршалл взял на себя обязанности жены по организации праздника, стараясь отгонять от себя горестные мысли.

Он взял на работе недельный отпуск, чтобы полностью посвятить себя рождественским покупкам, тщательно планируя свои походы по магазинам рано утром, когда там не было толпы, которую он больше не может выносить.

С еще большей тщательностью он продумывал, что можно, а что нельзя делать во время самих праздников, иногда доверяя своей интуиции, иногда полагаясь на советы воспитателя, чтобы еще больше не травмировать психику своих детей.

Так что на это Рождество память стала его самым верным другом - и одновременно самым злейшим врагом.

Он заставляет себя вспоминать традиции проведения праздника, установленные его женой - как она заворачивала подарки и делала праздничные пирожки или обеспечивала каждого члена семьи чулком с его монограммой - при этом всеми силами стараясь отогнать горестные воспоминания.

"Прошлым вечером мы делали пирожки, а ее с нами не было, - рассказывает Маршалл. - Люди говорят, что нужно соблюдать традиции, но иногда это по-настоящему трудно, когда ты привык к помощи другой пары рук".

Иногда эмоции вырываются наружу, как это случилось, когда одним воскресным днем к нему в гости пришло около десятка соседей. Они принесли продукты, спели патриотические песни и передали ему более 4000 долларов, собранных ими для него и детей.

"Я увидела, что он украдкой вытирает слезы", - рассказала Мелвин Батлер, которая помогла организовать сбор средств.

Маршал считает, что дети, особенно старшие, чувствуют эмоции родителей. Недавно Дрейк передал ему листок бумаги, на котором были две наклейки с изображением снеговика. Мальчик сказал отцу, что второго снеговика он приклеил специально для него.

"Чтобы я не думал о маме и не грустил", - говорит Маршалл.

Некоторые из подарков, которые он подарил детям на Рождество, были куплены его женой еще до ее смерти. Маршал говорит, что скажет им об этом, хотя воспитатели в саду ему не советовали.

Большинство подарков купил сам Маршалл, и теперь ему самому пришлось их заворачивать. Раньше он всегда лишь собирал подарки.

"Я собирал их вместе, а она их заворачивала, - говорит он. - Ей нравилось заворачивать подарки. По-моему, для нее это был целый ритуал, целая наука. Когда она завершала работу, то получалось настоящее произведение искусства".

Это Рождество не будет носить откровенно религиозного характера; всего лишь много подарков.

"Быть может, на следующий год я смогу говорить о мире на Земле, - подчеркнул Маршалл. - В этом году я буду говорить только о Санта-Клаусе".

За исключением прошлого вечера, когда собрал своих детей перед их чулками.

"Я думаю, что ваши письма окажутся прекрасными. Я думаю, что таким образом Шелли тоже сможет принять участие в Рождестве. Я хочу, чтобы она осталась в вашей жизни".

А его письмо? "Я, вероятно, сожгу его, - говорит он, сохраняя древнюю веру в то, что дым дойдет до ее души в потустороннем мире".

"Это только между мной и ей, и никем другим", - сказал он.