Иностранная пресса о России и не только

Труднее всего убивать долгие дневные часы. Ходить по дому в носках, не спускать воду в туалете, говорить в полголоса. К окну даже подходить нельзя. Телевизор работает, но только при выключенном звуке. Стены в квартирах тонкие, и малейший шум слышен во всем доме. "Когда моя жена уходит на работу, ничто не должно показать, что в квартире есть люди", - со вздохом говорит Алтин (имя изменено. - Libération). Уже два года ни он, ни двое его сыновей ни разу не покидали этой маленькой трехкомнатной квартиры в городке Хохаку, что к северо-востоку от албанской столицы - Тираны. "За этими стенами меня ждет смерть", - шепчет младший, без конца рисующий рожицы в школьной тетради. Старший по вечерам пытается учить итальянский язык, смотря по телевидению итальянские передачи, которые принимает Тирана. Они скрываются в надежде, что никто не знает их нового убежища.

Алтин и его сыновья скрываются от джакмарьи - албанской вендетты. По традиции, любой член семьи мужского пола - от младенца до старика, вплоть до двоюродных братьев - может быть убит соперничающей семьей, решившей отомстить за смерть своего родственника. В Албании в таком заточении живут около 650 семей и 2 тысяч детей. Лишь женщины и девочки выходят на улицу - на работу и за покупками. "В 1991 году, когда рухнул коммунистический режим, вновь воскресла кровная месть, тянувшаяся многие десятилетия, и появилось много новых кровников", - поясняет Джин Марку, председатель Национального совета по примирению (неправительственной организации, которая пытается бороться с этим социальным бичом, помогая семьям забыть старые распри).

Страх в животе

Судьба Алтина и его детей круто изменилась в декабре 2002 года из-за пустяковой ссоры. "Сосед и мой брат начали орать друг на друга, потом он потерял голову, взял ружье и выстрелил", - рассказывает Алтин, который тогда находился на работе. Прибежав на место происшествия, он убедил брата добровольно сдаться властям. Суд приговорил его к 12 годам за непреднамеренное убийство, но это не успокоило родственников жертвы. Тщетно Алтин пытался уладить конфликт, посылая к ним посредников. С тех пор все мужчины из его семьи вынуждены прятаться. Сначала он скрывался в одной горной деревушке, потом перебрался в столицу, чтобы жить с постоянным чувством страха в животе.

"Кровь смывается только кровью": правила вендетты прописаны в кануне - кодексе чести, составленном в XVI веке Леком Дукаджином. Он до сих пор в ходу в северных районах Албании и в Косово. Но сегодня многие берут из кануна лишь то, что их больше устраивает. "Сегодняшняя практика вендетты с ее мафиозными проявлениями получает распространение в основном из-за слабости и коррумпированности правосудия, а также из-за того, что полувековое существование коммунизма разрушило всю систему ценностей", - поясняет Джин Марку, отпрыск могущественной феодальной династии, веками правившей в горах на севере Албании.

"Хотя сегодня ради мести многие творят невесть что, они уважают и слушают тех, кто знает правила", - подчеркивает бывший преподаватель лицея, пораженный тонкостями текста, регламентировавшего все стороны жизни горцев. Кодекс Лека Дукаджина насчитывает сотни статей. Его стержнем является бесса - верность данному слову. Согласно кануну, джакмарья - дело непростое. Убивать врага нужно всегда в лицо, чтобы, умирая, жертва знала, кто ее убивает и за что. Никогда нельзя убивать на земле, принадлежащей другому человеку: это заставит его семью саму объявить кровную месть, так как долг гостеприимства священен и ты отвечаешь за жизнь своего гостя.

Мстить только убийце

"Даже сегодня, если кто-то погибает в вашей машине в результате аварии, вы несете за это ответственность и должны либо "вернуть кровь", либо выплатить очень большую компенсацию", - поясняет Джин Марку. Год назад представители самых влиятельных семей и кланов севера Албании собрались в городе Куше (в 170 км к северу от Тираны), чтобы установить новые правила. "Вендетта продолжает свирепствовать, и больше нельзя допускать, чтобы трагедия угрожала всей семье. За преступление не должен расплачиваться никто, кроме самого убийцы", - говорит Кастриот Байрактари, один из инициаторов реформы. Но обычаем это пока не стало. Поэтому Алтин продолжает ждать. "Моему брату в тюрьме живется лучше, чем мне и моим мальчикам", - вздыхает он. По его мнению, "было бы правильнее, если бы убийцы расправились с братом. И только с ним".