Иностранная пресса о России и не только

Нандо Паррадо, возглавивший экспедицию по спасению тех, кто уцелел в авиакатастрофе в Андах, наконец написал свою историю

В уличном кафе в Нью-Йорке Нандо Паррадо рассказывает мне, как 34 года назад пересек Анды пешком с "носком, наполненным мясом", поддерживавшим его силы. Он так непринужденно произносит слово "мясо", что мне приходится напомнить самому себе, что так он называет человечину.

Паррадо был одним из 15 уцелевших.

Поедание мертвых было для них единственной возможностью выжить после того, как самолет упал и на 72 дня оставил их на заснеженном склоне в Аргентине. Трупы жертв замерзли в снегу, и уцелевшие, сгрудившиеся, чтобы согреться, в разбитом фюзеляже, медленно расчленяли их.

Будучи героем, который выбрался из гор и привел помощь, Нандо одним из первых поведал миру страшную правду о катастрофе, объяснив властям, почему место усеяно человеческими костями и расчлененными телами. В отчаянной ситуации уцелевшие ели внутренние органы и раскалывали черепа, чтобы есть мозг.

После спасения Нандо рассказал свою историю Пирсу Полу Риду, чья книга "Живой" стала международным бестселлером и основой голливудского фильма 1993 года, где роль Нандо сыграл Этан Хок.

Теперь он написал собственную версию, "Чудо в Андах", душераздирающую картину событий, описанную с близкого расстояния. Он честно описывает, как группа принимала решение съесть первое тело. Именно он предложил начать с тела пилота.

"Некоторые думают, что я хотел поквитаться с пилотом за катастрофу, - говорит он в первом британском интервью в связи с выходом книги. - Он был виноват, это правда. Но мне было просто легче начать с пилота, потому мы знали его не так хорошо, как остальных".

В двухмоторном самолете, летевшем в Чили, было четыре члена экипажа и 41 пассажир - в основном игроки команды Нандо по регби из Монтевидео, Уругвай, и их болельщики. Команда летела на матч в Сантьяго, и самолет поднялся в воздух в зловещий день октября 1972 года - в пятницу, 13 числа. В глубине Анд их ждала плохая погода, пилот врезался в горный хребет, и самолет развалился прямо в воздухе.

Мускулистый и агрессивный Нандо ростом 6 футов и 2 дюйма был одной из звезд команды. В свои 22 года он был преисполнен яростной решимости выжить.

"Многие из нас жили у моря, - говорит он. - Мы никогда не бывали в горах, не прикасались к снегу. Минуту назад мы смеялись и шутили, и вдруг, окровавленные, оказались на горе, на высоте 11 тысяч футов, откуда не было выхода".

На протяжении десяти дней они пили талую воду и искали пропитание в разбросанном багаже. Нандо три дня продержался на арахисе в шоколаде: сначала он съел шоколад, а потом позволял себе по половинке ореха в день.

Но, когда пища кончилась и над ними нависла угроза голодной смерти, у уцелевших оставалась лишь одна страшная возможность. Они использовали осколки стекла как режущие инструменты, и тела членов экипажа были первыми. Но затем они были вынуждены перейти к трупам своих друзей.

Среди немногих женщин в самолете (все они погибли) были мать и сестра Нандо. Мать, 49-летняя Ксения, приехала в Уругвай с Украины как военная беженка. Она погибла сразу. Его сестра Сюзи, моложе его на три года, через неделю скончалась от полученных травм на руках у брата.

Сначала все решили не трогать тела Ксении и Сюзи. Но Нандо опасался, что, когда еды станет меньше, кто-нибудь съест и их. Он решил не допустить этого. Проведя в горах два месяца, он вызвался пойти за помощью.

"Я подумал, что, если никто не пойдет за помощью, мы все умрем по одному. Я никого не винил в том, что они делают, чтобы выжить. Но я думал: кто будет последним? Что он будет есть? Гора была как камень. На ней ничего не росло. Что мы могли есть, кроме мертвых друзей?"

Паррадо со своим другом и товарищем по команде, Роберто Канессой, ушел с места катастрофы через три дня после своего 23-го дня рождения и проделал путь по непроходимым горам без карты и компаса, направляясь к чилийской границе через холод и тьму. Он прошел 70 миль за десять дней.

"Если нам было суждено умереть, я хотел умереть, пытаясь выбраться. Нас вел инстинкт. Надежда".

Добравшись до хижины пастуха, он смог привести спасателей на место катастрофы.

"Мы с Роберто вдвоем спасли всех остальных", - говорит он спокойно.

Тела матери и сестры оставались на том месте, где он их оставил. Их похоронили там же по всем правилам, над их могилами стоит простой стальной крест.

История катастрофы была частью прошлого Нандо так долго, что табу, касающиеся каннибализма, его не беспокоят. Он не чувствовал своей вины тогда, не чувствует ее и сейчас.

"Я сплю как младенец, - говорит он, пожимая плечами. - У меня не бывает кошмаров. Кошмары были у меня в горах, когда мы думали, что не выберемся. Люди хотят, чтобы я говорил о голоде, но жажда и холод для меня были страшнее. Губы у нас потрескались в кровь, и пить холодную воду каплями было трудно".

Теперь ему 56, его счастливому браку 27 лет, он добился процветания за эти годы и каждый день напоминает себе, как ему повезло, что он жив.

"Сначала, когда я вернулся в Уругвай, у меня была депрессия. У меня остались отец и сестра Грасиела, но мне не хватало матери и Сюзи. Потом я подумал: Бог дал мне шанс жить. Я не должен тратить эту жизнь попусту".

После нескольких лет путешествий по миру в поисках приключений он женился на Веронике и поселился в пригороде Монтевидео. Он помогал отцу управлять семейной сетью скобяных магазинов. Сеть процветала, и Нандо ушел в другой бизнес - они с женой работают на телевидении. Еженедельно они создают и ведут пять программ, посвященных путешествиям, автогонкам и текущим событиям.

У него две взрослых дочери, высокие блондинки, похожие на мать. Это жена, говорит он, заставила его написать о пережитом, чтобы дети знали об этом.

Прочитав в этом году книгу своего отца, девушки спросили, может ли он отвезти их на место катастрофы, куда можно добраться только верхом в теплое время года.

"Они сказали: "Там мы родились". Они имели в виду, что их бы не было, если бы я не покорил эту гору. В марте я повез туда их и жену. Мы положили цветы на могилы".

Он говорит, что не любит думать о прошлом, но праздные мысли, бывает, посещают его, как всех.

"Если я сижу в вестибюле отеля, я могу подумать: "А что если взорвется бомба?" Я думаю о том, что может пойти не так и как я буду реагировать".

Он смотрит на вилку на нашем столике и протягивает ее мне. "Потрогайте. Она твердая. Ею удобно копать. Я обращаю внимание на такие вещи. Я говорю себе: "В горах эта вилка нам пригодилась бы".

Мы смеемся, но, когда я спрашиваю, не боится ли он, что другие уцелевшие подадут на него в суд за каннибализм, он раздражается: "Преступление? Какое преступление? Это был вопрос жизни и смерти. С тем же успехом можно арестовать любого, кому пересадили сердце".

"Я гарантирую, что 100% людей сделали ли бы на этой горе то же самое. Но здесь, внизу, это трудно себе представить. Они не понимают, каково это - остаться без привычных удобств и возможностей. У нас не было удобств и было только две возможности: умереть от голода или есть мясо".

Он воздевает руки к небу и спрашивает: "Что бы вы делали на нашем месте?"