Иностранная пресса о России и не только

Через год после прихода к власти президенту все еще не удалось справиться с бедностью и договориться с Южной Осетией

Уже поздно, но Ираклий Батиашвили все равно рад визиту. По поводу первого года пребывания у власти Михаила Саакашвили ему есть что сказать, сообщил он мне по телефону, правда, предупредил, что добрых слов я от него не услышу. И вот доцент, философ уже рассказывает о диктаторских замашках, инфляции и непрерывном росте безработицы. Он как раз приступает к рассказу о "мифической борьбе с коррупцией", когда гаснет свет. "Вот видите, - торжествующе говорит он и зажигает три свечи. - После "революции роз" ничего не улучшилось, даже подача электроэнергии".

До мирного восстания, которое выбросило из президентского кресла Эдуарда Шеварднадзе, Батиашвили был депутатом.

Тогда он отвергал революцию. Сегодня он полагает, что сейчас на его точку зрения встало достаточно много людей. Вместе с другими представителями интеллигенции он основал оппозиционное движение "Вперед, Грузия". В него вступают многие, сообщает он, но сколько конкретно, не говорит.

"На правильном пути"

Это любимое занятие Михаила Саакашвили. Герой революции, который на президентских выборах получил чуть ли не сто процентов голосов, сидит на одиннадцатом этаже правительственной резиденции перед бело-красным грузинским и синим европейским флагом и восхищается своим последний рейтингом. 60% населения считает, что страна на правильном пути.

"Когда меня избрали, я думал, что результат в 96% - это ужасно, поскольку высокие ожидания не оправдаются и через полгода мы получим кризис. Но у нас нет никакого кризиса доверия, - благодушно говорит 37-летний лидер. - Люди поняли, что для улучшения ситуации необходимо время".

А затем Саакашвили на своем американском английском языке начинает перечислять, что было достигнуто за время с тех пор, как 25 января прошлого года он стал президентом: уволено 13 тысяч коррумпированных автоинспекторов, погашена задолженность по зарплате госслужащим в размере 300 млн долларов, а недавно повышена минимальная пенсия - до 15 долларов.

Нищета в Грузии такова, что она проступает даже сквозь победные реляции молодого президента. Страна бедна, безработица так велика, что статистики даже не могут ее правильно учесть. Долгие годы Грузия подвергалась разграблению, обогащались только друзья и родственники Эдуарда Шеварднадзе. Бывший советский министр иностранных дел и многолетний глава грузинского государства все еще продолжает жить в государственной загородной резиденции, в саду которой он недавно похоронил жену. У Саакашвили не находится ни единого доброго слова о человеке, который когда-то был его покровителем, правда, он его и не трогает. Но это не касается людей Шеварднадзе. Те, кого подозревали в коррупции, были арестованы - и отпущены на свободу за огромные деньги.

Это наполнило казну, однако одновременно увеличило сомнения юристов. Эти действия никоим образом не соответствуют критериям правового государства, жалуются они. Зато генеральный прокурор Зураб Адеишвили не видит в такой системе ничего плохого. В любом случае грузинские тюрьмы не готовы принять богатых, которые могут купить все и вся. "Объединение бывших политических заключенных за права человека" не соглашается с этим аргументом и упрекает правительство в том, что "революционные методы" сделали юстицию еще более зависимой.

Грузия все еще не вышла из фазы перманентной революции, считают критики Саакашвили. Несмотря на демократические лозунги, демократические принципы не действуют, а журналисты запуганы, говорят они.

Но факт остается фактом: после оглушительной победы на парламентских и президентских выборах Саакашвили остался практически без оппозиции. Тем временем ведущие лица прежнего правозащитного движения оказались в кабинете Саакашвили или на других важных постах. Если Саакашвили, несмотря на некоторое отрезвление, все еще пользуется значительным одобрением народа, то это прежде всего связано с его первыми успехами в деле объединения страны. Искусной политикой он мирно привел Аджарию, хотя бы одну из трех мятежных провинций, под контроль центрального правительства. С тех пор грузины считают, что Саакашвили способен решить и другие - несравненно более сложные - конфликты с Абхазией и Южной Осетией.

Серьезных проблем нет, в первую очередь это касается Осетии, утверждает президент и показывает на новую и довольно молодую референтку, которая в этот момент неумело мучается со своим диктофоном. "Она осетинка", - гордо объявляет президент. Это соответствует действительности, но в южноосетинской столице Цхинвали ее бывшие соседи уже знают о новой работе своей землячки. Теперь въезд на родину ей заказан.

Это очень логично, так как в никем не признанной "республике Южная Осетия" существует всего два мнения о Михаиле Саакашвили: одни его не любят, а другие - ненавидят. Знаур Гасиев, председатель парламента, относится к первым. В своем большом кабинете с розовыми обоями и неработающим отоплением он сидит в темном поношенном пальто. Его изборожденное морщинами лицо свидетельствует о холодном скепсисе, эмоции ему не свойственны. С Саакашвили, говорит он, было то же самое, что с каждым новым грузинским президентом: "Сначала была война".

Мир не очень понял, что это было, - то, что Гасиев называет войной, во всяком случае те события быстро забылись, хотя все же бросили первую тень на правление "горячей головы" Саакашвили. Все началось в конце мая, когда Саакашвили отдал приказ пресечь контрабанду на границе России и Южной Осетии. И дремавший многие годы конфликт снова стал изрыгать огонь, словно вулкан. Следствием стали ночные перестрелки, в которые оказались замешаны также российско-грузино-осетинские миротворцы. Были убитые.

После того как в середине августа Саакашвили вывел оттуда свои войска, вулкан снова стал медленно остывать, однако такие люди, как чех Милослав Рокос, ежедневно все еще слышат его гул. Тот, кто разъезжает по Южной Осетии на больших белых джипах с эмблемой ОБСЕ, должен привыкать к взгляду мужчин, враждебно сплевывающих им вслед.

Рокос - военный наблюдатель, вместе с шестью своими коллегами он держит ситуацию под контролем. Он работает в маленьком офисе ОБСЕ в Цхинвали, где он иногда с грустью рассматривает на компьютере фотографию, датированную 29 апреля 2004 года. На ней запечатлен длинный ряд автоматов Калашникова, минометов и охотничьих ружей, лежащих на асфальте. "Это была последняя акция по сбору оружия", - говорит он. Гражданские лица, грузины и осетины, сдавали оружие, а ОБСЕ взамен поставляла медицинское оборудование и другие дефицитные товары. Это был эксперимент, который, кажется, оправдал себя - до летних столкновений.

"Естественно, что сегодня никто не отдаст даже винтовку", - сухо констатирует чех.

Представления в Тбилиси

В каждом осетинском доме имеется оружие, подтверждает председатель парламента Гасиев, "здесь тоже". Ему известно, соглашается он, что когда-нибудь с грузинами нужно договариваться, "но нам необходимы гарантии, мы должны думать о будущих поколениях". Многое зависит от Америки и России, ведь это "межнациональный конфликт", продолжает он.

Возможно, это звучит несколько высокопарно в самопровозглашенном государстве, в котором живет около 70 тысяч человек и чьи министерства здравоохранения и образования занимают соответственно кабинеты под номерами 27 и 35 в здании, на которое вряд ли бы польстилась администрация заштатного российского города. Но Гасиев - человек рассудительный, он учился в Москве в партийном институте и во времена Советского Союза был первым секретарем областного комитета компартии. Он знает, что Саакашвили ничего не может сделать в Южной Осетии без американского совета и российского одобрения.

Кажется, молодой президент, сидя в своем тбилисском кабинете, это тоже понимает. Собственно, он вообще больше не хочет говорить о неразрешенных конфликтах, это отпугивает инвесторов. "Право, - просит он, - забудьте о них".