Иностранная пресса о России и не только

Между Горбачевым и Путиным: ретроспективный взгляд на президентство Бориса Ельцина

19 августа 1991 года в 9:00 я стояла на 84-м километре Минского шоссе и отчаянно пыталась остановить машину, чтобы добраться до Москвы. Наконец около меня притормозил какой-то мрачный тип. Он оказался сотрудником военного завода, на котором в тот момент выпускались кофеварки. Этот факт переполнял его гневом. Он приветствовал путч и лихорадочно ожидал конца Горбачева и его банды.

Танки на защиту безнадежного дела

Когда на 44-м километре нам встретилась танковая колонна, которая перекрыла движение, на его лице появилась кривая улыбка. Танки шли, круша свежий, еще мягкий асфальт. Со встречной полосы, с высоты своих дорожно-строительных машин, оцепенев от ужаса, на только что отремонтированный и уже уничтоженный участок дороги смотрели итальянские рабочие. В кювете лежали бронетранспортеры - то ли пострадавшие вследствие неопытности водителей, то ли благодаря русской смекалке вытолкнутые с шоссе, так и не успев попасть на арену боевых действий. Со скоростью пешехода мы добрались до западной окраины города, где пятиметровые металлические буквы образуют слово "Москва". Около этих гигантских букв сновали иностранные журналисты, снимая въезд колонны бронетехники в город. Ничего из этого не получится, мелькнуло у меня в голове.

Движение гражданского транспорта остановлено не было, телефоны работали, и через 40 минут я встретилась с друзьями, которые перед Кремлем, на Манежной площади возводили баррикады из троллейбусов и создавали оцепление. Танки, которые пришли в город одновременно со мной, были уже тут как тут, крутясь, как танцующие дервиши. Когда они наконец встали, от толпы отделился какой-то человек на роликовых коньках и начал элегантно объезжать их, один за другим. От символизма было не уйти. После той ночи, когда три молодых человека в тоннеле поплатились за свободу своей жизнью, я, посреди грандиозной ликующей толпы, которая собралась еще в первый день путча, на балконе Белого дома увидела Бориса Ельцина. Это была другая Россия: братья и сестры, которые предлагали голодным пироги и улыбались друг другу. "Наши" - так называли мы друг друга. "Ненашими" были путчисты, те, которые навсегда застряли во вчерашнем дне. Сегодня "Наши" - это молодежное пропутинское движение. Как меняются времена!

Харизматичная фигура на танке, символ борьбы с коммунизмом, борьбы за свободу - то была историческая картина. Однако в глаза бросалась пара аккуратно одетых мужчин с дипломатами в руках, балансировавших рядом с Ельциным. Невольный комизм этой сцены испортил пафос исторического мгновения. Горбачев получил возможность вернуться из своей крымской резиденции. На заседании Верховного совета Ельцин унизил президента СССР, все еще пребывавшего в шоке, вынудив своего соперника перед телекамерами зачитать документ о лишении его власти. Когда Ельцин прикрикнул на него: "Читайте это! Читайте это!" - я еще раз подумала, что ничего из этого не выйдет. Я чувствовала себя недозревшей до величия момента и на фоне ожиданий своих друзей чувствовала себя пристыженной.

После этого события пошли чередом. 7-8 декабря 1991 года был распущен Советский Союз, с 1 января 1992 года ввиду напряженного положения с продуктами были отпущены цены. Результатом явилась гиперинфляция, которая съела сбережения граждан, однако спасла страну от голодных бунтов. Из-за неолиберальной политики правительства Гайдара Ельцин оказался в конфронтации с национал-коммунистическим Верховным советом и пожертвовал премьер-министром Егором Гайдаром ради компромиссного кандидата Виктора Черномырдина. На его указ от 21 сентября 1993 года о реформе конституции и роспуске Верховного совета разозленные парламентарии ответили импичментом. 4 октября года Ельцин отдал приказ стрелять из танков по осажденному Белому дому; 140 человек погибли. Большинство демократов выступало тогда на стороне Ельцина - они опасались возврата тоталитаризма и репрессий.

Красно-коричневый парламент был тем еще сборищем, однако поступок Ельцина изначально показался мне тяжелым пороком, которым он обременил нарождающуюся российскую демократию. На Западе в ответ на мой субъективный скепсис говорили, что это абстрактные рассуждения. В России не создашь демократию в белых перчатках, для этого сначала нужно отобрать власть у коммунистов, причем в случае необходимости - силой. И вообще я, давно живущая на Западе, в этой сложной реальности ничего не понимаю.

Портрет Дориана Грея

После силового роспуска парламента, впервые избранного демократическим путем, авторитет Ельцина опустился ниже некуда. В конце декабря 1994 года началась "маленькая победоносная" чеченская война. Эта война изменила Ельцина до неузнаваемости. В президентских выборах 1996 года участвовал не человек, а развалина, этакий Дориан Грей, который собственноручно изуродовал свой демократический облик. Обещание положить конец войне и закулисный сговор с олигархами, которые взамен на поддержку Ельцина получили жирные куски государственной собственности, обеспечили Ельцину победу. К кормилу власти вместо больного президента встала "семья", в которую наряду с его дочерью вошли несколько олигархов, в том числе Борис Березовский. Мои патриотически настроенные друзья докладывали: в своем предубеждении к Ельцину я не одинока. Именно он вывел из строя демократический механизм смены власти, и его либеральные соратники несут за это полную ответственность. Удивительно, как быстро вчерашние сторонники демократии превратились в коррупционеров.

В 1998 году случился дефолт: Россия объявила себя банкротом. Обессилевший Ельцин одобрил рекомендованного "семьей" преемника, зависимого от нее, который должен был защищать ее членов от законного преследования. В августе 1999 года премьер-министром был назначен Владимир Путин. После вторжения чеченских мятежников в Дагестан и взрывов в жилых домах в Москве Путин развязал вторую чеченскую войну. 31 декабря Ельцин досрочно ушел в отставку и сделал Путина исполняющим обязанности президента России. После двух чеченских войн, через которые прошло около миллиона молодых мужчин, российское общество претерпело драматические изменения.

Ельцина часто рисуют народным героем, чьи взлеты и падения полностью соответствуют национальному характеру. Необузданный крестьянский сын, герой в глазах женщин и пьяница, имел врожденное чувство свободы. Тем не менее, его настоящей и нескрываемой страстью была власть, а посторонние не всегда различали его стремление к свободе и стремление к власти. Ельцин, говорят одни, уничтожил коммунизм и предотвратил в России югославский сценарий. Он создал условия для рыночной экономики, которая теперь способствует росту экономики. Зато критики видят в нем могильщика могущественной империи и возлагают на него ответственность за грабительский капитализм, а также социальный и моральный кризис страны. Мог ли кто-то другой осуществить поворот огромной страны иначе и лучше, мы никогда не узнаем. Этот антикоммунист и партийный секретарь был орудием того разрушения, которое было использовано против коммунистического владычества в Советском Союзе. По профессии инженер-строитель, он любил разрушать. Новое, нашептывали ему его либеральные советники, придет само по себе, ведомое невидимой рукой.

Сегодня в России уже никто не считает, что Ельцин был революционером. Уходя, он произнес трогательные слова: "Я хочу попросить у вас прощения. За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, - оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее". Жаль, что эти слова не будут высечены на надгробии Бориса Ельцина.