Иностранная пресса о России и не только

После прихода к власти Владимира Путина, бывшего сотрудника КГБ, работавшего в Восточной Германии, в России были возрождены многие развенчанные символы советской эпохи. Выпуск юбилейных монет с изображением Ленина, возвращение красных звезд военным, наконец, новый государственный гимн, скопированный с советского гимна? Власть нередко переживает ностальгию по ушедшим временам. И это многим понравилось. Недавно московское радио не постеснялось развесить на всех проспектах свой рекламный слоган ? "Наша родина ? СССР". Это означает, что через десять лет после падения Берлинской стены Россия все еще не пересмотрела свое прошлое. Коммунистический террор остается табу. Лишь горстка интеллектуалов пытается его нарушить. Не для того, чтобы осудить прошлое, но чтобы написать будущее.

Это поле. Просто поле. Сейчас над нем гуляют лишь ветры и вьюга. Земля, скованная холодом. Всего полгектара земли. Это поле ничего из себя не представляет. Разве что служит зеркалом русской памяти.

Долгое время его тайна была скрыта за семью печатями. Чтобы раскрыть ее, потребовались огромные усилия. Когда осенью они принесли результат, сделанная находка вызвала лишь всеобщее равнодушие. То, что эта земля пропитана кровью 30 тысяч человек, убитых тайно, не имело ? и уже не имеет ? никакого значения. "Это, без сомнения, самое крупное массовое захоронение эпохи сталинского террора из обнаруженных до сегодняшнего дня, ? говорит Ирина Фриге, директор санкт-петербургского центра правозащитной организации "Мемориал". ? И это не вызвало никакой реакции. Как будто ничего не произошло?"

Это "мертвое поле", в свое время превращенное военными в полигон для учебных стрельб, ? не первое и не последнее место в России, где жертвы "красного террора" исчисляются миллионами ("Мемориал" говорит о 18 миллионах). В бывшем Ленинграде только в ходе чисток 1937?1938 годов погибло около 40 тысяч человек, которых сталинские агенты перестреляли, как собак.

"Мы называли это поле "собачьим кладбищем", ? вспоминает 77-летний Давид Пельганен, один из немногих живых свидетелей. ? И наши родители строго-настрого запрещали нам о нем говорить. А то мы умрем, говорили нам они".

Тогда, в годы "большого террора", ему было 13 лет. "Мы часто ходили в лес за грибами и за ягодами, ? рассказывает он. ? Как-то раз мы наткнулись на человеческие кости. Мы сказали об этом родителям, они прошли с нами, и мы нашли еще много таких мест. Вернувшись, мы предупредили сторожей. Те позвали своих начальников и нам сказали, чтобы мы никому об этом не рассказывали. Иначе мы умрем. Это была сталинская эпоха, все боялись, мы ничего не говорили".

Каждую ночь юный Давид слышал "выстрелы в темноте": "Через окна мы видели фары грузовиков. Было страшно. Все всё знали, но никто никогда ничего не говорил".

Когда началась Вторая мировая война, деревня, где жил Давид Пельганен, была разрушена. "Мы были финнами, ? поясняет он. ? Власти не доверяли нам и решили всех выселить. Нас эвакуировали за одно утро". Тридцать дней пути ? и Давид с семьей оказывается в Сибири. "До 1956 года мы жили в тайге. Четверо моих братьев и отец умерли там".

Когда Давид был найден поисковиками "Мемориала", он, как он сам говорит, "был уверен, что все забыли историю". Во многом благодаря его свидетельствам было найдено "мертвое поле".

Власти совершенно не помогали расследованию. Даже наоборот. "Нам понадобилось семь лет, чтобы добиться результата, и власти нам не помогали", ? подчеркивает Ирина Фриге.

Поисками руководил ее муж, бывший политзаключенный Вениамин Иоффе, умерший в апреле этого года. "Мы перерыли все архивы, все свидетельства в поисках хоть малейшего следа, малейшей детали, ? продолжает Ирина Фриге. ? Нам пришлось изучить всю историю с первых дней советской власти. Чистки начались еще в 1918 году. И когда Санкт-Петербург стал называться Петроградом, а потом Ленинградом, это не прекратилось. Мы уже нашли места многих захоронений, в том числе в Левашово. Оно официально признано. Но не могло быть, чтобы все убитые, а их было около 60 тысяч, были зарыты лишь в установленных местах?" Однако именно так говорили в ФСБ Санкт-Петербурга, утверждая, что у них нет ни одного архива, позволяющего подтвердить или опровергнуть результаты находки.

В ходе поисков мемориальцам пришлось даже просмотреть данные аэрофотосъемки местности, проведенной в конце 30-х годов немецкими летчиками: эти снимки хранятся в фондах США. "Это был единственный способ, ? вздыхает Ирина. ? Благодаря этим снимкам, сделанным нацистами и хранившимся в американских архивах, мы нашли дорогу, которая не вела никуда? и раскрыть один из самых важных секретов: советский режим отдавал себе отчет в том, что совершает преступления, и не хотел оставлять улик".

В начале лета добровольцы "Мемориала" углубились в леса. Потратив многие дни на бесплодные поиски, они наконец обнаружили "мертвое поле". "Было найдено свыше пятидесяти мест захоронения в виде рвов, в которых находились человеческие останки, лежавшие в несколько слоев на глубине 2,5 метра", ? заявили они в коммюнике.

Публикация коммюнике не вызывает в России никакой реакции. Об этом не говорит ни один политик, и только немногие газеты сообщают о находке, нередко с иронией. "Мы связались с прокуратурой, но она отказывается начать расследование. Официально ? потому что речь идет о военном объекте", ? поясняет Ирина Фриге. Что касается ФСБ, то она не только не открывает свои архивы, но хочет упрятать их подальше. "В советскую эпоху, ? вздыхает Ирина, ? власти утверждали, что эти места никто никогда не найдет. Нам ясно, что сегодня ложь продолжается: это только иллюзия, что все изменилось".

Когда обнаружили "мертвое поле", Москва была взбудоражена сюрреалистическими дебатами о том, нужно ли восстанавливать низвергнутую с пьедестала в 1991 году статую Феликса Дзержинского, мрачного основателя советской тайной полиции? "То, что это стало предметом обсуждения, очень показательно, ? подчеркивает директор "Мемориала". ? В этой стране есть еще много людей, готовых превозносить террор".

Председатель Комитета по празднованию 300-летия Санкт-Петербурга Наталя Батожок не считает обнаружение "мертвого поля" чем-то "важным". "Людям это неинтересно. Это старые истории, которые интересуют только исследователей", ? говорит она. Предусматривает ли Комитет воздаяние почестей жертвам террора в рамках празднование 300-летия этого города, который считает себя "окном в Европу"? "Нет, ? отвечает она. ? Но если они найдут спонсора, то смогут поставить монумент в аллее памяти, которую мы создаем на Пискаревском кладбище".

Два года назад председатель Комиссии по реабилитации жертв сталинского террора Александр Яковлев бросил такую фразу: "Очень часто, читая архивы, вы приходите в ужас. Но бывает еще страшнее, когда выясняется, что миллионы людей абсолютно равнодушны к этим страницам прошлого".