Иностранная пресса о России и не только

Двое высокопоставленных офицеров российских сил специального назначения, принимавших участие в контртеррористической операции в Чечне около 10 лет, встретились с журналистом The Sunday Times Марком Франкетти. Они представились как Андрей и Владимир, не назвав фамилий из соображений безопасности.

В разговоре они рассказали о тех неофициальных методах по борьбе с террористами и их пособниками, а также о техниках ведения допроса, которые применяли добровольные "эскадроны смерти", составлявшиеся в основном из спецназовцев и действовавшие нелегально, на собственный страх и риск.

В жестокой войне с исламистами они не останавливались ни перед чем. Вот, вспоминают они, по наводке в глухой деревушке была задержана 40-летняя женщина, убеждавшая молодых чеченок становиться шахидками, вместе с ней задержали двух последних "рекрутированных" девушек - одной было около 15.

"Сначала старшая все отрицала, но затем мы ее избили и применили электрошок. Она дала нам хорошую информацию. Когда мы с ней закончили, мы выстрелили ей в голову, - рассказал один из спецназовцев на прошлой неделе. - От тела мы избавились в поле. Мы положили один артиллерийский снаряд между ног, а другой на грудь, прибавили несколько 200-граммовых тротиловых шашек и разнесли ее на кусочки. Главное - обеспечить, чтобы не осталось ровным счетом ничего. Нет тела, нет доказательств, нет проблем". Этот прием был известен под названием "распыление".

Несостоявшихся шахидок увели для допроса в другое подразделение, а потом тоже казнили.

Как рассказывают Андрей и Владимир, ветераны, награжденные боевыми наградами, на чьем счету более 40 командировок в Чечню, охота велась не только на предполагаемых мятежников, но и на их близких. Разведданные зачастую добывались с помощью пыток - пойманным молотком разбивали конечности, применяли электрошок и заставляли мужчин совокупляться друг с другом. Тела затем либо захоранивались в ямах без опознавательных знаков, либо "распылялись".

Подобные методы были довольно широко распространены в спецназе, рассказывают офицеры, а вышестоящее начальство их молчаливо поддерживало - при условиях, что все это будет происходить негласно, и при понимании, что в случае оглашения дело может дойти до уголовной ответственности. Ведь официально, напоминает автор статьи, Россия осуждает пытки и внесудебные казни и отрицает факт совершения военных преступлений в Чечне.

Андрей был тяжело ранен на войне. По его словам, он лично принял участие в убийстве по меньшей мере 10 подозреваемых смертниц, а однажды приказал танкистам переехать раненную и связанную чеченскую снайпершу. Также он принимал участие в одной из самых жестоких акций возмездия в 2002 году. Тогда в ответ на убийства двух сотрудников ФСБ и двух сотрудников "Альфа" военные выследили 200 чеченцев, которые, как было заявлено, были к ним причастны.

В ходе другой операции подразделение Андрея натолкнулось на раненных боевиков в подвале, использовавшемся как полевой госпиталь. За некоторыми ухаживали женщины-родственницы. "Боевиков, состояние которых позволяло допросить их, увели. Других казнили, вместе с некоторыми женщинами, - вспоминает он. - Только так и можно обращаться с террористами".

Надо понимать, поясняет автор, что зверства имели место с обеих сторон - чеченские сепаратисты, пытавшиеся превратить Чечню в исламское государство, часто обезглавливали российских солдат. Чеченские террористы провели теракты, направленные против мирных граждан, в московском метро, на рок-фестивале, в московском театре и в школе в Беслане, захватив в заложники сотни детей.

Андрей вспоминает, как его люди задержали подозреваемого с видеозаписями пыток российских заложников. На одной из них задержанный смеялся, пока его соратники насиловали 12-летнюю девочку, а потом отстреливали ей пальцы. Чеченец, несмотря на приказ Андрея, не мог встать из-за наручников, и тогда Андрей приказал отрубить ему руки топором. Когда стало понятно, что допрашивать его далее невозможно, его прикончили выстрелом в голову.

Андрей рассказывает, что воспринимал своих противников не как людей, а как тараканов, которых надо раздавить. Однако определенные рамки все же существовали. Так, один из членов его подразделения любил собирать отрубленные уши, сделал их них ожерелье и хотел забрать его домой. "Мне не нравилось такое поведение", - говорит Андрей.

По словам Владимира, он сформировал эскадрон, который выследил, пытал и казнил более 16 предполагаемых боевиков в 2005 году. Они называли своих жертв "зайчики", и для того, чтобы выбить сведения, применяли крайне жестокие методы. Пытки боевиков снимали на пленку и распространяли в стане врага в рамках психологической войны.

"Не каждый смог бы делать эту работу - надо быть очень сильным, - говорит Владимир. - Те, кто это делал, всегда вызывались добровольно. Было бы не очень правильно приказывать своим людям пытать кого-то. Это очень тяжело - морально и психологически".

Андрей добавляет: "Важнее всего было делать свое дело профессионально, не оставлять следов, которые могли бы вывести на нас... Мы не убийцы. Мы офицеры, ввязавшиеся в войну с бесчеловечными террористами, которые ни перед чем не остановятся, даже перед убийством ребенка. Они звери, их можно лишь уничтожать, и никак иначе. Правовым тонкостям не место на такой войне. Только те, кто там был, могут на самом деле понять. Я ни о чем не сожалею. Моя совесть чиста".