Иностранная пресса о России и не только

Возможно, президент лично не приказывал убить Литвиненко, но он властелин культуры, которая узаконила это убийство

В Москве, вскоре после 11 сентября, умный российский ученый сказал мне: "Не верьте этой ерунде, которой кормит всех Путин, о том, как мы все сожалеем о том, что произошло. Многие здесь в восторге от того, что американцы получили пинка". Несколько месяцев назад я слышал, как группа дипломатов сетует на то, что иметь дело с русскими очень нелегко. "Они до сих пор относятся к переговорам, как в эру холодной войны: считают их антагонистической игрой, - сказал один из них. - Если Запад чего-то хочет, значит, это плохо для Москвы".

Мало кто из нас сегодня жаждет считать русских врагами. Мы восхищаемся их музыкой и литературой, сочувствуем их страшной истории и несколько лет назад радовались их выходу из мрачного, задумчивого уединения, в котором они прозябали почти весь XX век.

Именно потому, что мы доброжелательны к ним, есть какая-то горечь отвергнутых ухаживаний в нашей реакции на их поведение в последнее время, гнетущим проявлением которого является очевидное убийство Александра Литвиненко.

Почему, вкусив свободы и демократии, они хотят вернуться к кровавым методам сталинизма? Как могут они молча соглашаться на путинскую реставрацию тирании? Ведь страна неожиданно получила богатство, которое могло бы дать ее жителям возможность стать процветающими социал-демократами вроде нас.

Но, к нашему недоумению, Россия превращает в норму культуру государственного бандитизма, которая сулит репрессии и впоследствии экономический крах ей самой, страх и отчуждение - остальному миру. Мы редко слышим о русских, дома или за границей, наживших богатство честным трудом. Инструменты успеха в путинской вселенной - это коррупция, насилие, порок и санкционированное воровство в колоссальных масштабах.

"Смешанное чувство ненадежности, зависти и обиды по отношению к Европе определяет русское национальное сознание", - писал Орландо Фиджес, выдающийся британский историк, занимавшийся Россией. В основе всех связей Путина с внешним миром лежит требование уважения, гнев на предполагаемую снисходительность Запада. Эти чувства разделяет его народ, что во многом объясняет, почему у его политики так много сторонников.

Недовольство по поводу отсутствия уважения, веками вплетающееся в российскую внешнюю политику, обострилось при коммунистическом правлении. Румын, посетивший Россию в сентябре 1944 года, был поражен тяготами, которые безропотно выносит народ Сталина. Он заметил сплав высокомерия и комплекса неполноценности в их отношении к внешнему миру. "Они осознают свои великие победы и одновременно боятся, что им не выказывают достаточного уважения. Это их расстраивает".

Российская реакция на недостаток западного почтения аналогична реакции малолетнего хулигана в пригородном поезде, который бросается на ни в чем не повинного пассажира, потому что ему не нравится, как тот на него смотрит. Государственное насилие является органичным компонентом российского правления с незапамятных времен.

На Западе было много заламывания рук, когда в этом году российский парламент официально утвердил принцип, что правительство имеет право охотиться на врагов государства за границей. Москва отмахнулась от зарубежного отклика как от буржуазного лицемерия. Разве президент Буш не заявил публично о приверженности США доктрине превентивной войны против целых стран, которые он считает угрозой американской безопасности?

Можно поверить, и я верю, что Путин лично не приказывал убить Александра Литвиненко, но одновременно я считаю российского президента властелином культуры, которая узаконила это убийство. Путин не может отмахнуться от простой истины о своем обществе: его друзья и сторонники ходят по улицам в безопасности и благополучии, а его враги умирают страшной смертью со зловещей частотой. Убийство одного российского журналиста, критикующего режим, можно назвать несчастным случаем. Смерть 20 сводит на нет заявления Кремля о своей невиновности.

Конец холодной войны все больше и больше походит на злые шутки, которые боги устраивают, играя с людьми. Мы ринулись праздновать падение Берлинской стены, уход эпохи, когда Восток и Запад грозили друг другу ядерным уничтожением. Однако теперь мы видим, что отношения с Россией, обогатившейся за счет энергии, представляют более сложные проблемы.

Примечательный парадокс: британские ВВС скоро получат первый истребитель Typhoon стоимостью 20 млрд фунтов - дурацкое наследие холодной войны. Все участвующие европейские правительства дрогнули перед дипломатическими трудностями и потерей рабочих мест, которые повлекла бы за собой отмена проекта. Мы станем обладателями страшной силы, разработанной, чтобы сбивать советские бомбардировщики.

Трудно придумать сценарий, в котором Москва пошлет бомбардировщики против Запада. Вместо этого мы должны противостоять непокорной новой России, укрепленной обладанием значительной частью мировых нефтегазовых резервов в эпоху, когда энергетическая конкуренция будет решающей. Даже если Скотланд-Ярд представит отчет, из которого будет следовать, что Кремль несет прямую ответственность за смерть Литвиненко, вряд ли можно вообразить, что Тони Блэр ответит приказом поднять в воздух истребители Typhoon.

Пока реакцию европейских правительств на бандитизм и непримиримость России можно либо удостоить титулом "сдержанность", либо облить презрением как попустительство. Блэр стремится завести личную дружбу с Путиным. Бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера наградили за поддержку московской политики постом директора в структуре "Газпрома" - в компании, строящей трубопровод, который будет напрямую поставлять газ из России в Германию. На саммите G8 в Петербурге в этом году другие мировые державы стремились вести себя с русскими так, как будто они такие же люди, как мы, в давней надежде, что они такими станут.

Это кажется странным. В основе путинской политики лежит решимость возродить мощь и влияние прежнего СССР. Трудно понять, как это можно сопрячь с целями, которые Запад считал бы благими.

Хотя причуды Джорджа Буша обесценили монету свободы и демократии, эти остающиеся благородными цели, по-видимому, никогда не будет разделять Москва. Это город, где таксисты не стесняются ездить с маленькими портретами Сталина на приборной доске, где британскому историку Энтони Бивору ставят в вину то, что он говорит правду о советском произволе в годы Второй мировой войны.

Российские архивы, которые были золотым дном для западных исследователей на протяжении более чем десятилетия после того, как они открылись, теперь по большей части опять закрыты. Никто не делает вид, что это отвечает требованиям национальной безопасности. Все проще: Путина раздражали находки, которые рассказывали нам об ужасах сталинской эпохи. Распад СССР, который мир воспринял как торжество свободы, российский президент называет величайшей катастрофой XX века.

Отвращение, которое вызывает у Запада поведение России, в частности убийство Литвиненко, просто питает российскую паранойю. Наши надежды, что контакты с Западом убедят новую Россию принять цивилизованные манеры, похоже, обветшали. "Иногда мы говорим, что человеку очень не повезло родиться в России", - сказал мне меланхоличный гид в Петербурге два года назад. У Запада нет иного выбора, кроме дальнейшей утомительной борьбы за взаимодействие с Москвой. Но было бы наивным полагать, что свобода и уважение к закону в ближайшее время восторжествуют в этом трагичном и порой кажущемся проклятым обществе.