Иностранная пресса о России и не только

Блог Washington Post

Лишь в прошлом месяце частный российский телеканал, эфир которого строго неполитичен и довольно незамысловат, пошел на необычный шаг: он запустил новое шоу с двумя звездами-ведущими с большим опытом работы в политических передачах. Кроме того, они были известны своими либеральными взглядами и нежеланием прогибаться под давлением сверху.

После четвертого эфира, однако, передачу закрыли. Приглашенные гости смело высказывались о правительственных чиновниках, вмешивающихся в работу судов присяжных или оказывающих влияние на постановления с тем, чтобы они соответствовали кремлевским интересам. То, что шоу закрыли, было принято как должное и почти не вызвало шума. Вот если бы передача продолжала выходить в эфир с теми же ведущими, тогда действительно было бы о чем говорить.

В России государство ужесточает контроль над СМИ с тех пор, как президент Путин пришел к власти. Пока самой важной мишенью оставалось национальное телевидение, но вместо того, чтобы воздействовать на журналистов и редакторов, Кремль решил взять под контроль владельцев - метод, который уже доказал свою эффективность в удовлетворении кремлевских потребностей. Правительственная кампания против крупнейшей частной медиакомпании началась в 2000 году через считанные дни после инаугурации Путина. Через год путем комбинации судебных процессов, связанных с бизнесом, и методов запугивания в отношении медиамагната Владимира Гусинского и его коллег компания - и, прежде всего, ее жемчужина - лучший в стране телеканал НТВ, перешла под контроль газового гиганта, монополии "Газпром", который связан с Кремлем так тесно, что эта пара практически неразделима.

(Я работала в этой медиакомпании заместителем редактора еженедельного политического журнала. Как только была установлена новая структура собственности, всех сотрудников - около 80 человек - уволили в один день и набрали новых. Журнал продолжил выходить под тем же названием, но он больше не был политическим журналом. Постепенно он превратился в некий еженедельник для семейного чтения. Новые редакторы так и не проинформировали читателя о том, что произошло и почему.)

К середине 2003 года все три национальных телеканала с политическими и новостными программами попали под жесткий контроль Кремля. К середине 2004 года из эфира пропали последние ток-шоу в прямом эфире, а также не подлежавшая цензуре политическая сатира; некоторые непокорные журналисты были вынуждены уйти. Сегодня политический и новостной эфир на национальном ТВ тщательно фильтруется, регулируется и организуется так, чтобы на экране не появилось ничего неожиданного или неприятного для Кремля.

Охват национальных телеканалов составляет почти 100% российского населения, и для многих телевидение - это единственный источник информации о национальной политике, процессе формирования политики и событиях на широких российских просторах. Контроль над телевидением помогает Кремлю формировать общественное отношение к политически важным вопросам. Согласно недавнему анализу, львиная доля политического телеэфира отдается широкому спектру должностных лиц, и лишь небольшой процент - отдельным оппонентам. Освещение деятельности президента на 100 процентов позитивно; освещение деятельности его правительства, помощников и лоялистов также неизменно позитивно практически во всех случаях.

Контроль над телевидением осуществляется хорошо скоординированной командой лояльных телевизионных менеджеров и их неформальных контролеров в Кремле. Их сотрудничество заключается не в том, что Кремль диктует программу и заставляет работников телевидения выпячивать одно и замалчивать другое. Высокопрофессиональные, талантливые и искушенные руководители национальных телеканалов - добровольные партнеры в усилиях по созданию картины России, которая соответствует интересам тех, кто принимает ключевые решения в Кремле. Они знают, как осуществлять цензуру на своих каналах не хуже, чем их кремлевские няньки. Телерепортеры тоже выучили правила лояльного освещения событий. В эти дни невозможно себе представить, чтобы кто-то посмел выйти за рамки негласных границ. Среди телерепортеров довольно распространена самоцензура, порой еще более строгая и предшествующая цензуре руководства.

Самый поразительный, но не уникальный пример вопиющего контроля над телевидением относится к осени 2004 года, когда Кремль радикально ограничил освещение бесланской трагедии, ужасного террористического акта в школе в Северной Осетии, в результате которого были убиты 330 человек, большинство из них - дети. После окончания операции спасения телеэфир был строго ограничен: ни на одном национальном телеканале не было кадров выживших или родственников жертв, интервью с независимыми экспертами по терроризму, публичных дискуссий. Никаких политических последствий ни президент, ни его правительство не ощутили - несмотря на значительные и достоверные свидетельства того, что ужасное число смертей стало результатом некомпетентной и плохо организованной спасательной операции, во главе которой стояли командующие, беспокоившиеся больше о том, чтобы избежать ответственности, чем о том, чтобы спасти жизни заложников. Однако эти свидетельства не попали на телеэкраны.

И все же обильную информацию о бесланской трагедии можно с легкостью найти в печатной прессе, интернет-изданиях и на радио. Аудитория этих источников, может, и не сравнится с аудиторией национальных телеканалов, однако оставшиеся СМИ, проводящие независимую редакционную политику, предлагают широкий спектр новостей и репортажей, аналитики и мнений, которые формируют такую картину России, которая резко отличается от России на телеэкранах. И части этой информации могло бы хватить для того, чтобы спровоцировать мощное политическое потрясение в стране, где существует реальная политическая оппозиция и имеется хотя бы минимальная политическая активность общества, однако в России эта информация не играет никакой роли. Кремль просто ее игнорирует.

О закате ведущих печатных СМИ скорбят во всем мире: во всех странах у телевидения самая большая аудитория. Однако в России разрыв между телеаудиторией и аудиторией печатных СМИ действительно разителен. В то время как национальные телеканалы охватывают почти все 140 млн жителей России, "Коммерсант", наше лучшее ежедневное издание, имеет тираж всего 100 тыс. экземпляров и распространяется в основном в Москве.

Резкое разделение телевидения и независимых голосов на радио или в печатной прессе - это еще одно ноу-хау Кремля. Телевидение никогда не подхватывает газетных историй, если они противоречат рисуемой им картине. Журналистов печатной прессы, которые предлагают противоречащие репортажи, никогда не приглашают на ТВ. Ограниченный мир свободы слова оказывает на формирование политики не большее влияние, что самиздат (тайно распространявшиеся тексты, которые коммунистическое полицейское государство считало антисоветскими) в советские времена.

Несмотря на то что их влияние и незначительно, в последнее время Кремль все активнее расширяет контроль и над печатными СМИ. Смена собственности, которая так хорошо сработала с телевидением, теперь применяется для того, чтобы высококлассные ежедневные издания оказались в надежных руках. В конце лета "Коммерсант" был продан бизнесмену с близкими связями с "Газпромом". С помощью нового, полностью преданного владельца Кремль, вероятно, сменит главного редактора, а затем сформулирует редакционную политику, сделав ее такой, какой сочтет нужным.

Российский бизнес уже серьезно запуган, так что все магнаты с готовностью выполняют то, чего желает Кремль. Бизнесмены - это не сплоченная группа, которая единодушно поднимется на защиту своих интересов, да и все другие профессиональные или социальные группы в российском обществе раздроблены, недоверчивы и не готовы объединяться для общей борьбы. Журналисты не исключение. Они не разделяют корпоративный дух и за редким исключением не будут защищать коллегу, который впал в немилость властей.