Иностранная пресса о России и не только

Этим вопросом задается Мэри Дежевски в своей колонке в The Independent . "Сэр Энтони Блант был изменником", - подчеркивает она.

Договоренность Бланта с властями, достигнутая, когда он все-таки сознался в шпионаже в пользу СССР, предполагала, что доступ к его мемуарам будет закрыт в течение 25 лет, напоминает Дежевски. На прошлой неделе воспоминания Бланта были переданы в открытый доступ Британской библиотеки.

По мнению обозревателя, эта книга не раскрывает ничего из того, что хотелось бы знать, - "ни слова о секретах, которые Блант передавал русским, ни слова о механизмах или финансировании сделок, ни малейших признаков понимания того, что он виновен в преступлении, которое, безусловно, привело к гибели британцев и каралось смертной казнью".

В мемуарах Блант всего лишь рассказывает клишированную историю об идеализме, об угрозе фашизма на фоне грез о коммунизме и неотразимом очаровании Гая Бёрджесса, который завербовал его в советскую разведку. На взгляд Дежевски, Блант стыдился не своей шпионской деятельности, а разоблачения.

"Больше всего меня поражает, как мягко с Блантом обращались все эти годы, как его оберегали столь долго, и почему общественность всем этим не возмущается", - пишет автор, напоминая, что Блант согласился сообщить властям все, что ему было известно, взамен на иммунитет от судебной ответственности и анонимность. "Единственный урок, который можно извлечь из истории Бланта, состоит в том, что истеблишмент - или определенная, самая "солидная" часть истеблишмента - своих не бросает", - пишет Дежевски, вопрошая, почему Бланта продолжают именовать "сэром" и вред, нанесенный им родине, не воспринимается всерьез.

Автор призывает рассеять романтический флер вокруг репутации Бланта и других кембриджских шпионов, подчеркивая, что в сущности они ничем не отличаются от современных джихадистов. Дежевски сожалеет, что Бланту позволили не уезжать в страну, которой он служил: "Толика советской реальности, как обнаружили Бёрджесс, Филби и Маклин, ставит шпионаж в надлежащий контекст".